– Ну и? – не выдержал наконец Кроу.
– Ну и что ты хочешь от меня услышать? – ответил вопросом на вопрос Таунли. – Лучше расскажи, чем занимался в последнее время.
Кроу удивленно вскинул брови.
– Чем занимался? Со мной что-то не так?
Таунли вздохнул. Вид у него был раздраженный.
– Ну ладно, живи как знаешь, малыш Кроу, – проворчал он. – Да, с твоим здоровьем не все ладно. Ничего серьезного, но повод для беспокойства все-таки есть. Во-первых, в твоей кровеносной системе сидит какой-то наркотик. Пульс чересчур редкий, артериальное давление слишком высокое. Есть и другие симптомы – о некоторых рассказал ты сам. Во-вторых, твои глаза. Надо сказать, глаза – это моя специальность, и твои о многом мне говорят. Попробую угадать… такое впечатление, будто ты в последнее время балуешься гипнозом.
– Ничего подобного, – возразил было Кроу, однако голос его предательски дрогнул. Неожиданно ему вспомнился Карстерс – вот уж кто наверняка обладал гипнотическими способностями.
– В таком случае ты испытал на себе гипнотическое воздействие, – произнес Таунли. – Видимо, сам того не подозревая.
– А разве такое возможно?
– Безусловно. – Врач снова нахмурился. – Признавайся честно, Титус, с кем ты водил компанию в последнее время?
– Я бы и сам хотел это знать, Гарри, – вздохнул Титус. – Но ты меня заинтриговал. Гипноз и потеря памяти, говоришь? Ну что ж… – Он задумчиво потер подбородок. – Послушай, а ты можешь меня разгипногизировать? Может, сумеем выйти на источник воздействия…
– Попытаюсь. Если ты хотя бы раз подвергался гипнозу, то вторично это сделать уже гораздо легче. Ну как, готов?
– Да, – мрачно откликнулся Кроу. – Мне нужно кое в чем разобраться, и если гипноз – это единственный выход, то нечего откладывать!
Час спустя, несколько раз погрузив Кроу в транс и выведя его обратно, добрый доктор покачал головой и признал свое поражение:
– Теперь я уверен, что тебя загипнотизировали, – произнес он, – причем это сделал человек, который по части гипноза куда сильнее меня. Помнишь, какие вопросы я тебе задавал, пока ты был в трансе?
Кроу покачал головой.
– Что ж, это вполне нормально, – успокоил его доктор. – Удивительно другое: я не могу выудить из тебя ничего, что касалось бы событий последних двух недель!
– Вот как? – удивился Титус. – Я могу рассказать о них и так, безо всякого гипноза.
– Обо всем?
– Ну конечно!
– Сильно в этом сомневаюсь, – улыбнулся Таунли. – В том-то и загвоздка. Ты просто не знаешь всего. То, что ты помнишь, это еще не вся история.
– Понятно, – протянул Кроу и мысленно вернулся к смутным грезам и странным псевдовоспоминаниям о фрагментах какого-то разговора. – Что ж, спасибо тебе, Гарри, – произнес он наконец. – Ты замечательный друг, и я высоко ценю твою помощь.
– Слушай, Титус… – В голосе старого доктора звучала искренняя озабоченность. – Если я чем-то могу помочь, чем угодно… смело обращайся ко мне. Я…
– Нет-нет, что ты. – Титус выдавил неубедительную улыбку и посмотрел в глаза собеседнику. – Просто я попал в историю, которая никак не укладывается в голове… и должен разобраться в ней до конца.
– Вот как? Это должна быть и впрямь удивительная история, раз ты упорно отказываешься мне о ней рассказывать. Впрочем, не в моих привычках совать нос в чужие дела. Тем не менее считаю своим долгом предупредить тебя, чтобы ты принял меры предосторожности.
– Гарри, ты прав, история и впрямь из ряда вон выходящая, – кивнул Кроу, – и только сейчас для меня забрезжил слабый свет в конце тоннеля. Что касается мер предосторожности, это я вам обещаю.
Правда, проводив Таунли до дверей, он вспомнил кое-что еще:
– Гарри, если не ошибаюсь, у вас было оружие, шестизарядный револьвер?
– Да-да, сорок пятого калибра. Он достался мне от отца. Я, как и он, питаю слабость к оружию.
– Ты же не будешь возражать, если я одолжу его на пару недель?
Таунли посмотрел на него в упор, но в конце концов широко улыбнулся.
– Разумеется, какие могут быть вопросы, – произнес он. – Занесу его завтра. Однако имей в виду, порой излишняя осторожность может только навредить.
VI
Титус плохо спал той ночью, и утром в пятницу, 18 января, проснулся словно от удара вбок. В горле першило, глаза налились кровью и саднили. Первая мысль была о бутылке вина, подаренной Карстерсом, вторая – о Тейлоре Эйнсворте, который сейчас держал бутылку у себя. Титус кое-как заставил себя подняться с постели и на нетвердых ногах направился в ванную. Стоя под душем, он ругал себя последними словами. Ну почему он отдал Эйнсворту целую бутыль, если можно было ограничиться образцом? Впрочем, остатки сна вскоре выветрились, и на их место пришла способность рассуждать здраво. В результате Титус вышел из ванной в задумчивом, если не мрачном расположении духа.