Понедельник, вторник и среду Титус провел примерно так же, хотя ему удалось немного поесть и избежать чрезмерных контактов с хозяйским вином, В среду вечером за ужином Карстерс устроил для него долгожданный перерыв. К счастью, на этот раз ставшая привычной бутылка вина была уже с самого начала ужина наполовину пустой. Титус поспешил взять на себя обязанности виночерпия и налил большую часть зелья в стакан Карстерса, оставив себе лишь капли. На его счастье, эту уловку ему удалось проделать, не привлекая к себе внимания хозяина дома, чьи мысли, судя по всему, витали далеко отсюда. Титус же в душе возрадовался, что хотя бы сегодня вечером он будет избавлен от унизительного ритуала посещения ванной комнаты.
Наконец, собравшись с мыслями, Карстерс произнес:
– Мистер Кроу, завтра рано утром мне нужно будет уехать по делам – вы еще будете спать. Вернусь я лишь во второй половине дня. Мне бы не хотелось оставлять вас здесь одного, потому что, признаюсь честно, вид у вас нездоровый.
– Неужели? – прохрипел Титус. – Я чувствую себя вполне сносно.
– Да, но вид у вас больной. Похоже, вы уморили себя постоянной работой. – Через весь стол Карстерс пронзил Титуса пристальным взглядом, а его голос вновь приобрел гипнотические нотки. – Полагаю, будет лучше, если завтрашний день вы посвятите отдыху, мистер Кроу. Отдохните, восстановите силы. Полежите подольше в постели. Отоспитесь хорошенько.
В ответ на эту его тираду Титус растерянно заморгал и затем, словно старик, которого сморила дремота, заклевал носом; очнувшись, он изобразил недоуменный вид. Разумеется, все это был искусно разыгранный спектакль, однако Карстерс искренне расхохотался.
– Вот видите! – воскликнул он более естественным тоном. – Я прав! Да-да, молодой человек, вам сейчас больше всего нужен отдых. Так что завтра никакой работы. Договорились? Хотелось бы видеть вас в пятницу здоровым и полным сил.
Кроу сонливо кивнул, однако мысли его пришли в движение. По всей вероятности, роковой день уже совсем близко. Его словно обдало ветром самой преисподней. В глазах Карстерса пылал адский огонь, и Титус был готов поклясться, что даже уловил запах серы.
Как ни странно, Титус спал как убитый и проснулся рано, однако оставался в постели, пока не услышал, как к дому подъезжает автомобиль. Правда, инстинкт подсказал ему, что торопиться не стоит. Спустя полминуты, осторожно раздвинув шторы алькова, к нему неслышно вошел Карстерс. Различив звук шагов по ковру, Титус буквально в последнее мгновение успел откинуться на подушку, дабы изобразить сон.
– Молодец, Титус Кроу, спи, – вкрадчиво произнес Карстерс. – Спи глубоким сном – потому что совсем скоро ты не будешь знать иных сновидений, иных мыслей, кроме моих! Спи, Титус Кроу, спи!
В следующее мгновение раздался шорох штор, и Титус сделал вывод, что хозяин дома ушел. Тем не менее он оставался в постели, пока снова не услышал скрежет шин по гравию подъездной дороги.
Юноша тотчас вскочил с кровати, оделся и, выскочив из дому, быстро обошел поместье. Затем вернулся в особняк, стремительно взбежал на верхний этаж, чтобы обозреть сад с высоты. Лишь удостоверившись, что в доме он действительно один, Титус вернулся в библиотеку, открыл потайной ход и спустился в мрачный подвал. Ступени винтовой лестницы описали полный круг, после чего он очутился на площадке, в углублении подвальной стены. Чтобы оказаться в самом подвале, оставалось сделать лишь пару шагов. Титус нащупал на стене выключатель. Помещение озарилось тусклым светом, и перед глазами Кроу наконец предстало логово чернокнижника.
Титус медленным шагом двинулся по подвалу, осматриваясь. В голове юноши всплывали куски его собственных оккультных познаний, а также отрывки книг из библиотеки Карстерса. Он обнаружил здесь вещи, чья история уходила в далекое прошлое человека. Поняв предназначение некоторых из них, он невольно вздрогнул.
Ближе к центру подвала пол был очищен от вещей. Здесь в глаза Титусу бросились нарисованные ярко-красной краской сцепленные двойные круги персидских магов. Краска казалась совсем свежей. В одном из кругов он увидел восходящий белый узел, в другом – нисходящий черный. На кирпичной стене красовались зеленые и синие меловые линии – таинственные письмена, в которых он тотчас же узнал богохульный «Код Нихарго». Огромные арабские символы будто насмехались над ним, извиваясь, как змея, в непристойном танце. Три оставшиеся стены были задрапированы гобеленами – такими древними, что они едва не рассыпались на нити. Изображения на них представляли сцены черных ритуалов, чьи участники уже давно переместились на зловещие страницы истории. Чернокнижники были облачены в одеяния обитателей Аравийской пустыни, отчего показались Титусу едва ли не святыми старцами.