Сергей посмотрел на старика. На его сгорбленную позу. Что-то в нем было пронзительно-жалкое и печальное.
– Проблемы? – тихо спросил он.
Реник ничего не ответил, но осунулся еще больше.
– Наливай, – кивнул Сергей.
Водка, выпитая дома, так успокоения ему и не принесла. И теперь, не решив собственных проблем, душа Сергея с огромным упорством истязала себя разными мыслями. И Сергей понял, что он совсем не хочет проигрывать в этом поединке, и без возражений принял стороннюю помощь.
* * *
Отдел физических исследований встретил его мрачной подавленной тишиной.
Протолкавшись через молчаливый народ, Сергей увидел, как на письменном столе, уткнувшись лицом в бумаги и нелепо раскинув свои высохшие от болезни худые руки, лежал профессор, сухощавый, старый, седой, с которым они еще вчера играли в шахматы. И только шариковая ручка медленно катилась по широкой плоской поверхности.
От всей его позы веяло обреченностью бытия и бессмысленностью жизни как таковой. Профессор был мертв.
– Ну-ка разойдись! – энергично донеслось за спинами. – Ничего интересного здесь нет.
Народ покорно расступился, но никто не уходил – чужая смерть притягивала словно магнит.
К профессору подошли трое энергичных молодых людей в серых комбинезонах. Из группы очистки.
– Пора выносить, – тихо сказал им стоявший в первых рядах Коурис. – А то при разложении фон увеличится.
Они деловито кивнули, разворачивая портативные носилки.
"Вот и еще одна жизнь закончилась", с тяжелым сердцем подумал Сергей, понимая, что сейчас рюмка водки была бы в самый раз. Но – уже лишняя.
– Быстрее, – поторопил их Коурис, вдруг чего-то спохватившись. – Успеем из него сделать стол. А то наша очередь на генерацию еще не скоро подойдет.
Сергей встретился взглядом с Олафом.
– Да уж, – тихо промолвил физик, нервно приглаживая свою лысину. – В этот раз он почему-то прожил на пять часов меньше чем обычно. Наверное, переволновался из-за чего-то.
Профессора торопливо унесли, и спецкоманда начальника службы безопасности института, которой руководил Давор Шукер, принялась причесывать помещение – подготавливать его к появлению следующего экземпляра профессора, чтобы ничего, ни одна мелочь не подсказали вновь прибывшему, что он уже был здесь. Иначе все отпущенное профессору короткое время уйдет на его попытку выяснить, как это все сделано, на каких физических законах и так далее, вместо того, чтобы работать. А заменить его было не кем.
В институте внешних исследований Профессор играл ключевую роль. Он собирал воедино общую теорию перемещений. В нее вливались все направления – физические, химические, философские и так далее. Собственно говоря, все, для чего был создан Институт, это – выяснить каким образом Сержу Харви удается перемещаться во времени и пространстве, и научиться этим пользоваться. Только и всего.
Сергей посмотрел на суету чистильщиков. Здесь ему, как лаборанту, делать уже было нечего. Он непроизвольно вздохнул и направился к медикам.
* * *
Электроника сверила сетчатку его глаз и капилляры пальцев и пропустила внутрь. Здесь, в боксе, на этот раз его никто не встретил, но дорогу в процедурный кабинет он знал и так.
В ожидании времени начала стандартных процедур Сергей бессмысленно слонялся по стерильно чистым пустым и широким коридорам.
Так незаметно он оказался перед толстой железной дверью сектора, который и давал ту черную славу всему институту. Лаборатория-Х. Эта дверь давно уже манила Сергея, и он часто прохаживался мимо. Но вход туда был для него запрещен. Иногда, прислушавшись, можно было услышать доносившиеся из глубины стоны и нечеловеческие крики. Что там происходило, кто так кричал, и почему, он даже не мог догадаться.
Сергей в задумчивости стоял перед этой таинственной дверью, как вдруг откуда-то сбоку выехала обыкновенная медицинская каталка, толкаемая сзади крепким медработником. Каталка как каталка, на ней обычно перевозят больных. Вроде ничего в ней особенного не было. Но Сергей вздрогнул и остановился. Лежащий на ней человек был крепко пристегнут толстыми ремнями. И взгляд его был какой-то испуганно-отрешенный, свыкшийся со своей участью.
Пока медик авторизовывался, его глаза, поверх марлевой повязки, равнодушно скользнули по Сергею.
Железная дверь открылась и в звенящую тишину коридора вдруг ворвался чей-то далекий сдавленный крик, прорвавшийся через множество стен закрытых помещений.
Медик торопливо вкатил тележку и поспешно захлопнул за собой тяжелую дверь.
И вновь в коридоре стало пусто. И тихо. И Сергей почему-то поежился от этой тишины и поспешил вернуться в процедурный кабинет.