- Я не хотел бы там жить, - сказал он. - И, кажется, понял, что ты имел в виду. Если мы не будем напрягать мозг, а только валяться на пляже или в кровати, наш разум ослабнет. Так?
- Так, - ответил Штригель, довольный, что внук уловил самую суть сказанного.
- И мы, - продолжил ребёнок, - превратимся в животных.
- Ну, может быть, не все и не в животных, но большинство жителей Земли точно станут слабоумными. Советую тебе прочесть книгу писателя Герберта Уэллса - «Машина времени», и тогда ты сможешь представить, что грозит человечеству.
- Я обязательно почитаю, дедушка, - серьёзно ответил Дитрих, вновь стискивая руку мужчины.
- Вот вы где! - раздался весёлый голос.
К ним спешил Натон с большим мороженым. Мальчик взвизгнул от восторга и, поблагодарив, схватил лакомство. Насладившись им, он убежал играть с ровесниками, а отец и сын расположились на скамейке под деревьями.
- Дитрих очень умён, - задумчиво глядя вслед внуку, произнёс Штригель, - всё схватывает на лету.
- Вы снова говорили о политике? - улыбнулся Натон.
- И да, и нет.
- У него хорошая наследственность: ты, я, Арлиса....
Дитрих засмеялся.
- Я не в счёт, мы не кровные.
Хлопнув себя по лбу, сын улыбнулся.
- Всё время забываю об этом, - сказал он.
- А я рад, - серьёзно отозвался отец. - Значит, для тебя это не имеет значения.
- Конечно, нет. Видишь ли...
Натон не закончил, потому что из противоположного конца парка послышались страшный шум и отчаянные вопли отдыхающих. Там происходило что-то плохое, и мужчины вскочили, высматривая мальчика. Сложив ладони рупором, Штригель выкрикивал имя ребёнка, и вздохнул с облегчением, когда тот прибежал на зов.
- Натон, где твоя жена? - взволнованно спросил Дитрих.
- Играет в шахматы.
- Отведи сына к ней, и пусть они уходят через восточную аллею. А сам возвращайся. Надо выяснить, что здесь творится.
Мужчина кивнул и, подхватив мальчика, со всех ног кинулся к тихой обители шахматистов.
Мгла, словно живая, ползла изо всех углов, затапливая мрачный зал, где не было ни единого предмета мебели, кроме огромного, вырубленного в стене трона. На нём, скорчившись и опираясь подбородком о приклад необычной формы автомата, сидел человек.
Внезапно неизвестный поднялся и, отшвырнув оружие, направился к двери. Когда он проходил мимо тусклой лампы на стене, лицо его на мгновение осветилось. Выглядело оно устрашающе. Хотя черты и напоминали человеческие, но они несли на себе печать уродства и вырождения, бледную кожу покрывали чешуйки, а глаза без радужки обозревали угрюмый мир большими чёрными блюдцами зрачков. Руки его смотрелись не менее безобразно. Все в шишках, шипах и наростах они, тем не менее, обладали огромной силой: тугие шары мускулов перекатывались под кожей при каждом движении хозяина.
Скрипнули петли, и обладатель столь примечательной внешности крикнул:
- Нодж!
Не дождавшись ответа, он повысил голос:
- Нодж!
Раздались тяжёлые шаги, и перед неизвестным появился не менее «привлекательный» гигант.
- Я к вашим услугам, президент Рештлиг.
Сев на трон, последний поинтересовался:
- Ременг вернулся?
- Нет, президент. Ворота не подавали сигнала.
- Долго, очень долго. Как только он появится, немедленно пришли его ко мне.
- Да, президент.
Великан поклонился и уже собирался выйти, когда Рештлиг остановил его словами:
- Убери хвост.
Над ремнём, затянутым на бёдрах подчинённого, виднелся небольшой хвостик с кисточкой, на кончике каждого волоска которой находилась небольшая присоска, напоминающая зубастый рот. Нодж остановился.
- Президент, - жалобно произнёс он, - мне больно, когда он внутри. Но я выпускаю его, только когда вокруг никого нет.
- Больно? - тихо, но грозно вопросил Рештлиг. - Больно, говоришь? Если, глядя на таких, как ты, мои подданные теряют уверенность в том, что они люди - это не больно? Или ты думаешь, что мне не больно смотреть, как деградирует выжившее в подземельях человечество?
Схватив оружие и наставив дуло на струсившего Ноджа, по штанам которого расплылось мокрое пятно, он заорал:
- Убери хвост, скотина!
Несчастный с гримасой сжал пальцами отросток, и тот мгновенно втянулся в багровую расщелину в области копчика. Вытирая слёзы, Нодж спросил:
- Я могу идти?
Разъярённый повелитель ответил не сразу, раздумывая, не пристрелить ли ему плачущего верзилу. Но, сдержав гнев, опустил автомат и кивнул.
- Иди. И не забудь передать мою просьбу Ременгу.
- Да, президент.
Нодж вышел, а Рештлиг снова ушёл в размышления.
- Десятка мощных атомных бомб и трёх столетий хватило, чтобы человек стал таким, - пробормотал он. - На поверхности жить нельзя, а здесь... Через пару веков, а может и раньше мы превратимся в мерзких склизких, безмозглых созданий, сражающихся друг с другом за глоток крови своего собрата. Я не вечен. Когда меня не станет, начнётся анархия, и человечеству придёт конец. Нет, мы должны собраться с силами и как можно скорее захватить прекрасный мир за воротами. Только там у нас есть будущее.