— Означает, — заговорил он, понизив голос, — что ты остановишься в моем номере. Там я смогу приглядывать за тобой, пока ситуация не разрешится.
— А почему я не могу вернуться в свой номер?
Потому что я хочу, чтобы ты была рядом, черт побери.
— Ты, разыскиваемая преступница? — Мужчина приподнял бровь. — Боюсь, это невозможно.
— Нам обоим известно, за мной нет никакой вины.
— Мне известно, что ты в тюрьме, а я за тебя отвечаю, — сказал Гейб. — Решай сама. Хочешь, оставайся здесь, или пойдем со мной прямо сейчас.
Она оглянулась на койку у себя за спиной, потом снова посмотрела на Гейба.
— А ведь тебе все это нравится, правда?
— А разве не должно? — он лениво улыбнулся ей, даже не стараясь скрыть, что ситуация его забавляет.
Дебби не могла поверить в происходящее.
Я не сплю? Габриэль Вон владеет «Фантазией»? Владеет целым островом?
Десять лет назад у него были большие планы. А теперь у него есть то, о чем он раньше и помыслить не мог.
И она полностью была в руках человека, имевшего все основания ненавидеть ее за то, как она обошлась с ним.
Мысли Дебби путались, и она изо всех сил пыталась привести их в порядок. Ей бы полагалось сейчас сидеть в самолете и потягивать тропический коктейль, принесенный улыбчивой стюардессой. Вместо этого она находилась в камере, лицом к лицу с человеком, о котором однажды подумала, что будет любить его всегда.
Но сейчас, глядя на Гейба через прутья решетки, Дебби не могла найти в нем ничего от того человека, которого она знала и любила. Этот был холодным. Даже его улыбка была холодна как лёд.
Она опустилась на узкий матрас и тихо сказала:
— Думаю, мне лучше остаться.
Мужчина явно удивился.
— Камера тебе нравится больше, чем отель?
— Да.
— Ладно, — бросил он, направляясь к выходу. — Если передумаешь, скажи охранникам, чтобы позвонили мне.
— Я не передумаю, Гейб, — произнесла девушка. Он обернулся.
— Однажды ты уже так говорила. Давным-давно, И все-таки передумала.
Дверь за ним захлопнулась, и Дебби осталась в одиночестве.
В полночь Дебби села на своей узкой койке и бросила злобный взгляд на мужчину в соседней камере. Охранники притащили его час назад, и с этого времени он не затихал ни на минуту.
— «Я хочу тебя, красотка!»
Самая лестная характеристика его голоса — он очень громкий. Узник перебирал все песни восьмидесятых, которые хранились в его нестойкой памяти. Если он не помнил слов, он их придумывал.
У Дебби была тяжелая голова, ей словно песок в глаза насыпали. Она настолько устала, что не могла думать. При этом она понимала — с таким соседом ей не удастся заснуть.
— Эй, сладкая, — мужик вдруг бросился к прутьям, разделявшим их камеры, — тебе что-то не нравится?
— Точно, — сказала она. — Может, заткнешься?
Он ухмыльнулся.
— А может, наоборот — «ты слишком хороша, чтобы быть настоящей»...
— О господи! — Дебби закрыла лицо руками и тяжело вздохнула. Вынести это было трудно. Даже смотреть в ледяные глаза Гейба было бы, пожалуй, лучше, чем соседствовать с пьяным любителем шансона.
Кроме того, страшно даже подумать, кого охранники могут приволочь сюда в следующий раз. А когда свободных камер не останется, то начнут подселять, — и кто знает, в какой компании Дебби окажется к утру?
Она никогда не предполагала, что ей придется перенести такое. Она была унижена, напугана, страшно устала, и все, чего она хотела, — оказаться у себя дома. Но раз в настоящую минуту это невозможно, то лучше уж отель, чем клетка.
Черт бы побрал Гейба — он оказался прав.
— Охрана! Охрана!
Когда охранник открыл дверь, Дебби чуть не расплакалась от облегчения.
— Вы позовете Гейба? Я имею в виду мистера Вона.
— Что вы хотите ему передать? — спросил охранник, повышая голос, чтобы перекричать «Я буду любить тебя всегда», доносящееся из соседней камеры.
Дебби бросила в ту сторону еще один испепеляющий взгляд, а потом обратилась к охраннику:
— Скажите... скажите ему, что я передумала.
Дебби вошла в номер и сразу увидела Гейба — из одежды на нем были только пижамные брюки из черного шелка.
Широкая грудь мужчины была обнажена, и взгляду Дебби открылась рельефная мускулатура, отчего она сразу вспомнила о бронзовых статуях. Его длинные каштановые волосы были взъерошены, и Дебби поняла — ему пришлось встать с постели ради того, чтобы откликнуться на ее зов о помощи. Комнату освещал только слабый ночник, но в окно лился лунный свет, благодаря чему вся мебель и предметы интерьера казались серебристыми.