Мистер Голд как будто и не знал, насколько опасно то, чем занимается Джонни. “Что, сынок, сегодня на работу?” - это была единственная фраза, которой он отмечал день, когда Джонни надо было идти на конспиративную квартиру за заданием. Казалось, отец ради осуществления собственных планов помыкал сыном, но однажды открылось, что не все так просто. Группе Джозефа было поручено убить некоего Раймана Брэндона, о значительности его персоны говорило то, что его голову Магистр-Исполнитель, глава исполнительного гнезда, распорядился доставить к себе лично, причем в подкрепление Джозефу дали семь человек из других групп гнезда. При выполнении задания один из охранников Брэндона едва не подстрелил Джонни - выручил брат Джозеф, оттолкнувший Джонни и получивший при этом ранение в плечо. Поступок Джозефа никак нельзя было объяснить его самоотверженной любовью к своим подчиненным, или безрассудным бесстрашием, или излишней импульсивностью. Законы братства категорически предписывали в подобных ситуациях младшим оберегать старших, но не наоборот. Брат Джозеф поступил иначе, и хотя между ним и Джонни не было сказано ни слова, Джонни догадался, в чем тут дело. Очевидно, не без ведома мистера Голда брату Джозефу намекнули, что жизнь Джонни значит для братства больше, чем жизнь кое-кого постарше его званием.
Обязанности Джонни в братстве занимали его только один или два дня в месяц, поэтому они не мешали ему ходить в подготовительную школу и упражняться с квадаком. Теперь Джонни уделял квадаку ничуть не меньше времени, чем раньше, но со своими друзьями он виделся реже: Ричарда
Кастла отец перевел в свои заместители по клубу и тот почти перестал заниматься с квадаком в общем зале; у Филипа Лейдена приближалась горячая пора выпускных экзаменов; Фрэнку Стауну отец купил докерскую контору в порту “Персей” и он теперь налаживал собственное дело; Алан Фостер давал бой то на Марсе, то на Юпитере, то на какой-то затерянной планетке дальнего космоса, так что в Терригане он почти не бывал. Однажды Кастл, на которого временами накатывала сентиментальная волна, собрал всех друзей в ресторанчике “У погасшей звезды”. Они распили бутылочку, почали другую, заказали третью. Они веселились: “Фрэнк, - кричал Кастл, - у меня с собой ни мелкоглистика, придется за все тебе платить”, - и все смеялись, глядя, как скуповатый Фрэнк вздрагивал и принимался беспокойно ерзать: “Ты же шутишь, паразит, а?…” Они пили за здоровье Кастла, которому, как поговаривали, дряхлеющий отец-аристократ вскоре собирался передать клуб и некоторые свои обязанности при дворце: “Ну, Дик, ты теперь без пяти минут председатель клуба, большой сэр!” Алан рассказывал про свой последний бой: “Кваданул я его, ребята, а сам думаю, все, мне конец. Кровь так и хлещет, вот отсюда. А ничего, оказалось, квадак этого кривоногого Мартина прошел у меня над ребрами”. Филип Лейден упивался своими перспективами: “При клинике обещали оставить, тысяча кредов в месяц и премиальные, тогда я брошу квадак, это точно. Только бы мне эмбриотерапию сдать!” Джонни развлекался со всеми: смеялся, пил за Кастла, за дружбу, за удачу Алана, за то, чтобы Фрэнку поскорее разбогатеть и чтобы Лейдену не завалить экзамен. О своей “работе” в братстве Джонни, разумеется, помалкивал.
- А ты все в астронавты готовишься? - Раскрасневшийся Кастл поднял бокал. - Давайте выпьем за то, чтобы быть Джонни капитаном на самом лучшем корабле Империи, и чтобы космос, ближний и дальний, покорился ему, и чтобы все звезды Вселенной стали ему доступными! Пьем, ребята!
Рядом раздался старческий голос:
- И мне бы плеснули, что ли.
К столику квадистов приковылял Локки Оторви-Ножки, и теперь старик протягивал к бутылке друзей свою походную кружку, с которой он по обыкновению ходил меж столов.
Блестящий Кастл недолюбливал Локки, его убожество и старческое неряшество вызывали в Дике брезгливость, но сейчас из-за обилия выпитого чувствительность молодого аристократа притупилась, и он свеликодушничал:
- Подсаживайся, отец, чего там! Выпей с нами!
Опорожнив кружку, Локки вытер грязный подбородок, крякнул и бойко принялся устраивать себе новую подачку:
- Занятные же вещи случаются в космосе! Можно, я расскажу одну историю, ребята?
- Жарь, старик, - разрешил Кастл.
Локки, довольно лучась морщинками, начал:
- У звезды Фомальгут, альфы Южной Рыбы, есть планета Бронкс. Нашу группу, десять человек космодесантников, включили в состав экспедиции на Бронкс, это было мое второе задание. Там туземцы жили, на Бронксе, вот нас, десантников, и послали с экспедицией. Прилетаем, обживаемся. Инженеры там шахту роют, цирконий или мирконий добывают, а мы по нашей части орудуем, за туземцами приглядываем. Они ничего, туземцы, тихие, смекаем про себя.
- А как туземки, ничего? - хохотнул Фрэнк.
- В туземках какая-то зараза была для нас, так нам объяснили. Ну мы и… а не пес ли в них, думаем. Так вот. Однажды поставили меня с еще одним таким же мальчишкой установку сторожить, которой шахту прожигали. Мы сторожим. Спим, то есть. Утром просыпаемся - что такое, в лагере шум. Оказывается, в бараке, где наша десантная группа жила, прямо побоище стряслось. Из восьмерых двое живых только, и то еле дышат, а остальные… Нашими же тесаками побиты, и тесаки здесь же валяются. А кто-то, потом оказалось, от игломета смерть принял, даром что иглы были снотворные. Всю обойму всадили в беднягу, как никак.
Сообщили в управление сектора. Прилетает инспектор, мужчина видный, и голос такой, бу-бу-бу. С ним бригада десантников, двести десять человек, и экспертов всякой масти с полсотни. Как прилетели, сразу за наших туземцев взялись, а те ничего, тихие. Пошарился-пошарился инспектор, да и назад улетел, а вместо него другого прислали, молодого, мы его кукишем прозвали, с виду такой сдобный, а бутылочку даже в праздник не выпросишь.
Ковыряется этот инспектор, да толку нет. И вот однажды выпадает мне дежурить в казарме ночью. Стемнело. Все заснули, только я с иглометом сижу. Посидел сколько-то, и сам на боковую. Чу, слышу сквозь сон, такой шум не дай бог. Открываю глаза: наши десантники друг с другом бьются. Только оружия на этот раз ни у кого не было, у меня одного игломет. Оружие на ночь запирали, а ключ у этого самого инспектора-кукиша. Я сижу, смотрю на них через окошко в перегородке, ошалел, конечно. Тут к окошку подбегает один, стучится, игломет, мол, давай. А у самого глаза как щелки, словно спросонья. Я затормошился, инспектору звоню, инженерам… те как умерли. Эти уже табуретками дерутся. Что же, бегу я в соседний барак, к инженерам то есть, а сам думаю, только бы мои орлы дверь не открыли да не повыскакивали, не то будет делов.
У инженеров дверь закрытой оказалась. Спят, думаю. Я в дверь стучу - ни звука. Свечу тогда в окно фонариком, и сам заглядываю, как там и что. И что вы думаете? Сидят, умные головы, кто за столом, кто на кроватях, и руками машут. Одни - будто на машинках печатают, другие - будто бумаги переворачивают. Я - к инспектору в домик. Там у него всегда дежурного из десантников ставили. Этот мальчишка, зеленый как я, со мной в дверях сталкивается. И лица на нем нет. Инспектор с начальником экспедиции, а они в одном домике жили, что-то бормочут друг другу, а что - и не разберешь. И глаза у обоих вполовину закрыты.
Посмотрел я на начальников, посмотрел да и говорю: надо их в чувство привести. А как ты их в чувство-то приведешь? Перво-наперво, конечно, водой облить. Облили, кран рядом, да бестолку. Бормочут. Тот паренек предложил из автомата пальнуть. Пальнули. Бормочут. Тогда я говорю: давай их… по щекам, по щекам. Когда обморок, так в чувство приводят. Действовать, конечно, со всей силы надо, вполсилы нечего и браться. Я инспектора хлопнул, а товарищ мой - начальника экспедиции. У меня аж ладонь загорелась, да и парнишка, смотрю, рукой замахал.
Начальство наше глаза и раскрой. В себя пришло. Что да как, первым делом. Мы и обсказали все. Они - наружу, посмотреть, то есть. Мы с ними выбежали, а там, глядим, нам навстречу инженеры со спецами бегут, и у всех глаза открыты. Оказалось, это выстрелы наши их разбудили.
Всей гурьбой покатили мы к десантникам. А те… Раскровянились, что не приведи бог, и скулы посворачивали и носы поразбивали. То хорошо, что до оружия не добрались. Сами же, еле живые, глаза не раскрывают, а все машутся. Начальник экспедиции шумит мне: стреляй! Пальнул я. Всю обойму в небо выпустил, а им хоть бы хны. Инспектор, тот говорит: нет, стрелять не надо, стрельбой тут не поможешь, а вот я на них гаркну. Приоткрыли мы оконце, он и гаркни в щелочку. Еле уберегся, котелком запустили в него. Кто-то предложил воду использовать, подвели шланг, и что, помогло, думаете? С ног валятся, а кулаками машут из последних сил. Хоть из последних сил, а с пощечинами к ним не подступишься.