К тому же выудить из пленницы полезные сведения было не так-то просто. Взять, например, Целительство – в нем Могидин мало что смыслила, скорее всего, потому, что, как подозревала Найнив, и в прежние времена интересовалась лишь тем, что могло способствовать ее возвышению и что не заставляло ее прилагать много стараний. Да и вряд ли стоило рассчитывать, что она так прямо и выложит свои знания. Найнив полагала, что эта женщина была лживой и вероломной еще до того, как запродала душу Темному. Порой Илэйн и Найнив просто не знали, с какого конца подступиться, какие задавать вопросы. Уклониться от ответов Могидин не могла, но сама, по доброй воле, ничего рассказывать не собиралась. Но пусть с трудом, по крупицам, выяснили они не так уж мало. Все эти сведения Найнив и Илэйн сообщали Айз Седай, но преподносили их как результаты собственных исследований. Немудрено, что их ценили и выделяли среди прочих принятых.
Возможно, Найнив и Илэйн предпочли бы не делиться новыми знаниями ни с кем, но Бергитте все было известно с самого начала, а потому пришлось рассказать и Суан с Лиане. Суан знала достаточно об обстоятельствах, повлекших за собой пленение Могидин, а потому имела основания требовать объяснений – и она их получила. Найнив и Илэйн были знакомы с некоторыми секретами Суан и Лиане, а те, в свою очередь, похоже, знали все тайны подруг, за исключением правды о Бергитте. Таким образом сложилось шаткое равновесие с некоторым перевесом в пользу Суан и Лиане. Кроме того, некоторые полученные от Могидин сведения касались возможных действий приспешников Темного и замыслов других Отрекшихся. Чтобы расстроить их козни, необходимо было предупредить Айз Седай, а существовал лишь один способ сделать это, не раскрыв себя, – представить дело так, будто все это разузнали лазутчики и соглядатаи Суан и Лиане. Но о Черной Айя, само существование которой было принято отрицать, ничего нового разузнать не удалось, а она-то интересовала Суан больше всего. Все приспешники Темного внушали ей отвращение, но одна мысль о том, что поклясться в верности Тени могла Айз Седай, приводила Суан в ледяную ярость. Могидин клялась, что боялась и близко подходить к любой Айз Седай, и этому можно было поверить, ибо страх являлся частью самой сути этой женщины. Немудрено, что она вечно скрывалась в тени, за что и была прозвана Паучихой. Но, так или иначе, она являлась слишком ценной находкой, чтобы отдать ее палачу, хотя большинство Айз Седай с этим наверняка бы не согласились. Более того, многие едва ли согласились бы воспользоваться полученными знаниями, узнай они, каков их источник.
Вновь, уже в который раз, Найнив ощутила стыд и сомнение. Может ли знание, любое знание, оправдать укрывательство Отрекшейся от справедливой кары? Но пути назад не было. Если правда о Могидин выплывет наружу, то не только Найнив, но и всех причастных к этому делу – и Илэйн, и Суан, и Лиане – ждет суровое, может быть ужасное, наказание. Тайна Бергитте будет раскрыта, а с таким трудом добытые знания утрачены. Возможно, сама Могидин в Целительстве и не смыслила, но даже те отрывочные сведения, которые из нее удалось выудить, дали Найнив немало намеков на то, что вообще возможно. А сколько всего еще остается в голове пленницы? Какую пользу могли принести эти знания? Куда они в конце концов приведут Найнив? Что из давно забытого она смогла бы открыть?
Найнив захотелось как следует вымыться, причем вовсе не из-за жары.
– Поговорим-ка о погоде, – сказала она.
– О том, как управлять погодой, ты знаешь больше меня, – усталым голосом ответила Могидин, и отголосок этой усталости проскользнул через браслет. Расспросов на эту тему уже было предостаточно. – Одно могу сказать: то, что происходит сейчас, дело рук Великого… Темного. – У нее хватило самообладания заискивающе улыбнуться после своей оговорки. – И ни один человек не в силах это изменить.
Найнив потребовалось усилие, чтобы не заскрежетать зубами. Илэйн, понимающая в воздействии на погоду больше всех в Салидаре, говорила то же самое. Включая роль Темного, хотя об этом и дурак бы догадался. Откуда еще взяться такой жарище, что реки пересыхают, тогда как пора бы уже и снегу выпасть.