- Налегке не получится, - сказал я. - Жаль, что ты раздумал съездить к нам: тогда понял бы, что наши не возвращаются из-за границы налегке. Мы очень заботимся о процветании вашей торговли. Иначе где вы возьмете деньги, чтобы помогать нам?
Кажется, Рыцарь не оценил моей иронии.
- О да, - сказал он, - я представляю себе. Однако ты поедешь не в Россию. Отнюдь.
Мы миновали еще с полдюжины витрин, прежде чем я ответил, собрав в кулак всю свою решимость:
- Никуда я не поеду. Я достаточно стар, чтобы оставаться самим собой вместо того, чтобы переселяться в черт знает чье тело и пускаться в разные авантюры.
- Нет, - возразил он, кажется, не очень удивившись моему отказу. Перевоплощаться не понадобится. На этот раз ты сможешь остаться самим собой.
- На этот раз я останусь самим собой во всем, включая место пребывания. Что мне до неурядиц Вселенной, если у меня забрали... Но что толку повторять, если ты не желаешь понять.
- Я понимаю. - Он произнес это слово протяжно, чуть ли не нараспев. - И Мастер понимает, и Фермер, и весь экипаж. Но здесь играют роль два обстоятельства. Первое: в свое время ты дал слово эмиссара. Это, Ульдемир, то же самое, что воинская присяга. Освободить тебя от данного слова мог бы только Мастер. Но он не освобождает.
- Ах, милый Мастер! - сказал я. - Старый человеколюбец! Как он обо мне заботится! Ну, а каково же второе обстоятельство?
- Она тоже просит тебя об этом.
Я невольно согнул руку, чтобы убедиться, что сердце все так же тарахтит на своем месте: на миг мне почудилось, что оно куда-то провалилось.
- Ты видел ее? Говорил с ней?
- Ну, разумеется! Кем бы я был, если бы не повидался, не поговорил с нею, зная, что меня посылают, чтобы пригласить тебя.
- Ну рассказывай же! Как она там? Или ее уже послали куда-нибудь в очередное чертово пекло?
- Она была еще там. Ты ведь знаешь: после окончательного перехода дается какое-то время, чтобы человек мог привыкнуть к своему новому положению. Как она? Ну, ей, кажется, тоже не хватает тебя - и дочери, конечно же. Но извини, подробнее я расскажу как-нибудь в другой раз. Она просит - вот то, что тебе нужно знать сейчас.
- А ты не врешь. Рыцарь? - спросил я с подозрением. - Может быть, решил применить солдатскую хитрость?
Он, по-моему, обиделся всерьез.
- Одно из двух, Ульдемир: или "врешь", или "Рыцарь". Рыцари, как ты должен бы знать, не лгут. Если они рыцари. Не оскорбляй меня, будь добр.
- Извини, - проворчал я. - И все равно. Не хочу его видеть.
- Он понимает это. Почему бы иначе он послал меня? Приглашение можно было бы передать тебе и более простым способом. Но подумай хорошенько: если ты сейчас откажешься, что же ты скажешь ему - и ей - когда встретишься с ними?
- Если встречусь...
- А ты что - рассчитываешь на бессмертие в этом мире? Этого, как мне кажется, никто тебе не обещал... Ты ведь захочешь снова быть с нею потом, когда здесь тебя уже не останется?
- Господи, что за идиотский вопрос!
- Так вот: она ждет тебя, и будет ждать столько, сколько потребуется. Но, по-моему, сейчас тебе еще рано уходить отсюда насовсем. Ты, собственно, и сам это сказал. Не так ли?
- Так, - признал я. - Хочется, чтобы дочка выросла при мне.
- Ну вот. А сейчас - только непродолжительная командировка. И надо, чтобы отправился именно ты. Я был готов взять все на себя. Но мне это не по силам.
- Почему?
- Потому, что условия, в которых придется работать, хотя и не копируют, но все же в определенном смысле походят на те, какие сейчас существуют в твоей стране. Так что твой опыт очень важен.
- О, конечно, - сказал я, пожав плечами. - Наша отработанная технология развала общества и государства...
- Ты смеешься совершенно напрасно.
- Что, еще где-нибудь социалистическая революция? Или перестройка? Или просто голод?
- Ты узнаешь все подробно, без этого тебя не выпустят.
- Послушай... - сказал я. - А может быть. Мастер позволит мне увидеться с нею - прямо сейчас?..
- Ну, я рад, что ты так быстро согласился, - сказал он.
- Ах, так? В таком случае, я еще поупрямлюсь.
- Уже некогда, - сказал Рыцарь. - Транспорт ждет.
- Что - прямо сейчас?
- Нет - после дождичка в четверг! (Я почувствовал, как Уве-Йорген надулся от гордости, уместно ввернув именно русскую поговорку.) Конечно же, сейчас.
- Нет, ну я не могу - прямо так, с места в карьер...
- Мой Бог, не надо простые вещи представлять сложными. Ну хорошо, чтобы ты пришел в себя - зайдем, посидим за кружкой-другой пива...
- Где?
- Да вот хотя бы здесь, - и он указал на дверь.
Кружка пива была бы кстати. Я кивнул. И мы вошли.
Но там была не пивная.
А в то же самое время...
Нет, не надо придавать слишком большого значения тому, что "в то же самое время". Великое множество событий происходит в любое то же самое время; время - как коммунальная квартира, где мы вынуждены сосуществовать с другими, потому что отдельных слишком мало. Так и со временем: оно одно, и его слишком мало на всех; и тем не менее, все мы как-то в нем умещаемся. Кстати сказать, мы и не слишком уверены в том, что события, о которых сейчас пойдет речь, происходили именно в то самое время, что и описанные выше. С таким же успехом они могли произойти немного раньше или несколько позже. Важно то, что они произошли.
То для нас важно, что человек, сидевший в глубоком кресле подле низкого стола...
Тут опять приходится задержаться. Говоря "человек", мы имеем в виду существо, на первый взгляд похожее на вас или на меня. Детали могут и не совпадать. У себя на Земле мы точно так же подходим к определению встречающихся нам в изобилии, в общем похожих на нас созданий - хотя сколько среди них действительно людей, нам неведомо; может быть, не так уж и много ("может быть" мы вставили из деликатности). Так что здесь и ниже термин "человек" мы просим понимать расширительно, как и многие другие часто употребляемые названия. Конечно, с научной точки зрения было бы предпочтительнее воспользоваться точным термином; однако приводить его без перевода, транскрибируя ассартское звучание этого слова, означало бы привнести в наш язык еще толику чужих корней, а нам очень хочется избежать этого, поскольку наш язык и так уже напоминает тот "пиджин-инглиш", на котором объясняются где-то в Океании (правда, там - лишь с приезжими, мы же - и между собой уже). Так что хотя "зарт" звучит совсем неплохо, мы все же воспользуемся словом "человек", ручаясь за совершенную точность перевода.