— Ну, меня лично дорога никуда не уведет, по крайней мере в ближайший час, — заявил Пиппин, снимая лямки мешка.
Остальные последовали его примеру, усевшись на обочину и опустив ноги на дорогу. Передохнув немного, они поели и еще отдохнули.
Солнце уже начало клониться к закату, когда они спустились с холма. До сих пор им не встретилось ни души. Этой дорогой пользовались редко: она была слишком узкой для повозок, так как не была приспособлена для них, да и в Вуди-Энд вообще редко кто заглядывал. Хоббиты шли уже около часа, когда Сэм вдруг остановился, прислушиваясь. Холмы остались позади, дорога уже не петляла, а тянулась по травянистой равнине, на которой местами попадались высокие деревья — предвестники леса.
— За нами по дороге едет лошадь или пони, — сказал Сэм.
Они оглянулись, однако за поворотом ничего не было видно.
— Может, это Гэндальф догоняет нас, — предположил Фродо, но тут же почувствовал, что это не так, и ему внезапно захотелось спрятаться от всадника, настигавшего их. — Может, это и слишком, — извиняющимся шепотом сказал он, — но я не хочу, чтобы меня видели на дороге. Я устал от вопросов, пересудов. А если это Гэндальф, — добавил он, подумав, — мы устроим ему сюрприз, чтоб не опаздывал. Давайте спрячемся!
Сэм и Пиппин побежали налево и залегли в небольшой ложбинке неподалеку. Фродо еще несколько секунд помедлил: любопытство боролось в нем с желанием спрятаться. Стук копыт приближался. В последний миг он юркнул в высокую траву за деревом, ветви которого нависли над дорогой. Приподняв голову, Фродо с любопытством выглянул из-за толстого корня.
Из-за поворота показалась черная лошадь — не хоббитовский пони, а настоящая большая лошадь. На ней сидел высокий человек, одетый в длинный черный плащ с капюшоном, из-под плаща виднелись только сапоги в стременах. Лицо его скрывалось в тени капюшона.
Лошадь поравнялась с деревом, за которым прятался Фродо, и остановилась. Всадник продолжал сидеть неподвижно, наклонив голову, как бы прислушиваясь. Из-под капюшона доносилось сопение, всадник будто пытался уловить какой-то запах. Он повернул голову налево, потом направо…
Внезапный ужас охватил Фродо, и у него мелькнула мысль о Кольце. Он боялся даже вздохнуть, однако желание достать Кольцо было таким сильным, что рука его медленно потянулась к карману. Стоит лишь продеть в него палец — и он будет в безопасности! Сейчас совет Гэндальфа казался нелепым. Ведь Бильбо пользовался Кольцом. И ничего, остался цел! «Я пока еще в Уделе, у себя дома», — подумал Фродо, и пальцы его коснулись цепочки, на которой висело Кольцо. В этот момент всадник выпрямился и натянул поводья. Лошадь двинулась вперед, вначале медленно, затем рысью.
Фродо глядел вслед всаднику, пока тот не исчез вдали. В последний момент ему показалось, что лошадь повернула направо и скрылась за деревьями. Впрочем, он не был в этом уверен.
«Очень странно. И подозрительно», — подумал Фродо, подходя к товарищам. Пиппин и Сэм лежали ничком в траве и ничего не видели, поэтому Фродо пришлось описать им всадника и его странное поведение.
— Не знаю почему, но уверен, что он высматривал или вынюхивал меня. И мне совсем не хотелось, чтобы он меня нашел. Ничего подобного в Уделе я раньше не видел!
— А что здесь надо Высокому народу? — удивился Пиппин. — Чего это его занесло сюда?
— Люди здесь в последнее время встречаются, — сказал Фродо и добавил: — В Южном Уделе с ними даже были какие-то стычки. Но я никогда не слыхал про таких всадников… Интересно, откуда он появился?
— Прошу прощения, — внезапно встрял Сэм, — но я знаю, откуда он. Из Хоббитона, если только он тут один, этот Черный всадник. И я знаю, куда он направляется.
— Ты о чем это? — резко обернулся Фродо, удивленно взглянув на Сэма. — Что же ты молчал до сих пор?
— Я только теперь вспомнил, сэр. А было вот как. Когда я вчера отправился к нашей норе отнести ключ, старик мой увидел меня и говорит: «А, Сэм! Я-то думал, что вы еще утром уехали с господином Фродо. Тут какой-то чужак спрашивал о господине Бэггинсе из Бэг-Энда. Чудной какой-то… Он только что ушел. Я сплавил его в Баклбери. Что-то мне его голос не понравился. Очень он разозлился, как я сказал ему, что господин Бэггинс насовсем уехал и не вернется. Аж зашипел на меня. Жуть какая…» — «А какой он был?» — спрашиваю. «Не знаю, — говорит, — но уж точно не хоббит. Ростом высокий и черный, так и навис надо мной… Похоже, из Высокого народа. И выговор чудной какой-то…»