В общем, я спешил, сударь, ведь вы меня ждали. Да и внимания особого не обратил… Папаша уже не молод, сдавать стал, и подслеповат малость, а когда чужак этот объявился, темно было. Папаша-то вышел прогуляться за Бэгшот-Роу, ну и тот к нему подъехал… Старик ему вроде все правильно сказал, а, хозяин?
— Старика не в чем винить, — сказал Фродо. — Я сам слышал его разговор с незнакомцем, который расспрашивал обо мне, и уже чуть не подошел, чтобы спросить, кто это. Жаль, что ты раньше мне не сказал. Нам следовало быть осторожнее на дороге.
— Может, всадник этот никакого отношения к тому папашиному незнакомцу не имеет, — предположил Пиппин. — Мы ушли из Хоббитона потихоньку. Как же он нас выследил?
— Как? Да просто вынюхал, — нашелся Сэм. — И потом, Старик говорил, что тот чужак тоже был черный.
— Жаль, что я Гэндальфа не дождался, — пробормотал Фродо. — А может, еще хуже было бы…
— Значит, ты что-то знаешь об этом всаднике? — спросил Пиппин.
— Ничего не знаю. И не догадываюсь, — ответил Фродо.
— Отлично, братец! Можешь держать свой секрет при себе. Ну а нам как быть? Я бы не прочь перекусить, но, наверное, лучше скорее уносить ноги отсюда. А то мне что-то не по себе. Ездят тут всякие, принюхиваются!
— Да, наверное, нам лучше поскорее уйти, — сказал Фродо, — но не по дороге. Вдруг этот всадник поедет обратно. И может, он не один. Сегодня нам еще долго идти, до Бакленда еще прилично топать.
Когда хоббиты вновь двинулись в путь, на траву уже легли длинные тени деревьев. Они придерживались обочины, но шли подальше от нее, по левую сторону дороги, и старались оставаться незаметными. Из-за этого они шли медленно: в густой траве трудней было пробираться, ноги спотыкались о кочки, деревья становились все гуще.
Когда солнце село за холмы, окрасив их алым цветом, они вновь вышли на дорогу, которая уже не тянулась через равнину, а сворачивала, спускаясь к Йельской низине и Стоку. Вправо от нее вилась между древними дубами тропинка, направлявшаяся к востоку, к Вудхоллу.
— Вот наша дорога, — сказал Фродо.
Вскоре они подошли к огромному полузасохшему дереву, но оно еще было живо: на тонких веточках зеленели еще не облетевшие листья. В дряхлом стволе находилось огромное дупло, в которое можно было пробраться сквозь большую щель, незаметную со стороны дороги. Хоббиты залезли в дупло и устроились внутри на куче опавших листьев и древесной трухи. Они отдохнули и немного поели, тихонько разговаривая и время от времени прислушиваясь.
Уже опустились сумерки, когда они вновь выбрались на дорогу. Западный ветер шелестел в ветвях, листья тихонько перешептывались. Быстро темнело. Над верхушками деревьев на темнеющем восточном небосклоне появилась первая звезда. Хоббиты шли в ногу рядом друг с другом, пытаясь бодриться. Спустя некоторое время, когда на небе высыпали яркие звезды, они немного успокоились и больше не прислушивались, не раздается ли позади стук копыт. Они негромко запели, как это любят делать все хоббиты во время прогулок, особенно когда наступает вечер и они приближаются к дому. Обычно они поют про ужин и теплую постель, но сейчас они запели про дорогу (хотя в этой песне было про ужин и постель тоже). Слова ее сочинил Бильбо Бэггинс, а мотив был стар, как холмы. Бильбо научил этой песне Фродо, когда они бродили по полям и лесам Удела и беседовали о приключении Бильбо.