– А ваш народ? — спросил Фродо.
– У нас произошло много событий, как плохих, так и хороших, — вздохнул Глоин. — Но хорошего все–таки больше: удача нам до сей поры сопутствовала неизменно, хотя тень, омрачившая нынешние времена, коснулась и нас. Если твой интерес искренен, я охотно поделюсь новостями. Только прерви меня, если утомишься! Наше присловье гласит: гном хвалится — как рудник долбит, не остановишь…
И Глоин углубился в длинное повествование о гномьем королевстве. Он был немало польщен, встретив неподдельное внимание к своим рассказам, — а Фродо не выказывал ни малейших признаков усталости и не делал попыток переменить тему, хотя, по чести сказать, довольно скоро запутался в странных именах и названиях, которых прежде никогда не слышал. Ему, правда, интересно было узнать от гнома, что Даин до сих пор правит Королевством–Под–Горой; теперь Король–Под–Горой состарился (ему минуло двести пятьдесят), убелен почтенными сединами и баснословно богат. Узнал он и то, что из десяти товарищей Бильбо, уцелевших в Битве Пяти Воинств[175], семеро до сих пор живут при дворе Даина: Двалин, Глоин, Дори, Нори, Бифур, Бофур и Бомбур, причем Бомбур так растолстел, что не может сам добраться от своего ложа до трапезной, и требуется не менее шести молодых гномов, чтобы препроводить его туда.
– А что сталось с Балином, Ори и Оином? — спросил Фродо.
По лицу Глоина прошла тень.
– Этого мы не знаем. Собственно говоря, судьба Балина и есть одна из главных загадок, которые я надеюсь разгадать с помощью хозяев Ривенделла. Но сегодня лучше поговорить о чем–нибудь веселом!
Переведя речь на извечные труды и заботы своего народа, он поведал Фродо о великих творениях гномьих рук в Дейле и под Горой.
– Мы потрудились на совесть, — хвалился он. — Но в работе по металлу нам уже не тягаться с нашими отцами — многие из прежних секретов утеряны. Оружие мы куем прекрасное, мечи нашей работы по–прежнему остры, но кольчуги да и клинки уже не те, что были до прилета дракона. Только в рудничном деле да строительстве мы превзошли старых мастеров. Хотел бы я, чтобы ты увидел дейлский водопровод, Фродо, и наши горы, и водоемы! А дороги, мощенные разноцветным камнем! А залы в пещерах, а подземные улицы с арками наподобие деревьев, а террасы и башни по склонам Горы! Ты убедился бы, что гномы не сидели сложа руки!
– Если смогу, обязательно приеду и посмотрю, — обещал Фродо. — Вот удивился бы дядя Бильбо всем этим переменам! Он часто рассказывал, какой погром учинил там Смауг!
Глоин скосил на хоббита глаз и улыбнулся.
– Ты ведь любил Бильбо, не так ли? — спросил он.
– Любил, — просто ответил Фродо. — Был бы мой выбор, что повидать, его или все дворцы и башни мира, я выбрал бы его.
Наконец пир подошел к концу. Элронд и Арвен встали и прошествовали к выходу, а за ними, соблюдая заведенный здесь порядок, последовали остальные. Двери были распахнуты; по широкому коридору гости прошли в следующий зал. Там не было столов, но зато меж резных колонн пылал огромный камин.
Фродо обнаружил, что идет рядом с Гэндальфом.
– Это — Зал Пылающего Огня, — объяснил волшебник. — Здесь ты услышишь множество песен и историй — если не заснешь. Зал этот, кроме торжественных дней, всегда пуст и тих: сюда приходят те, кто ищет спокойного места для раздумий. Огонь в камине горит постоянно, круглый год, но другой свет вносят редко.
Когда Элронд переступил порог и направился к приготовленному для него креслу, раздалась нежная музыка — то заиграли эльфийские менестрели. Зал постепенно наполнялся, и Фродо с восхищением глядел на прекрасные лица эльфов: на щеках у тех играли золотые отблески пламени, волосы мерцали… И вдруг Фродо приметил с другой стороны камина, недалеко от огня, маленькую темную фигурку, притулившуюся на табуреточке у одной из колонн. На полу у табуреточки стояла чашка и лежал кусочек хлеба. Фродо подивился, решив, что это больной, которому недуг помешал быть на пиру. Неужели в Ривенделле болеют? Голова у бедняги склонилась на грудь; казалось, он спал. Лица не было видно из–за складок темного плаща.