— Это сигнал к ужину! — произнес Бильбо.
Тут же все страхи пропали; лежавшие на траве хоббиты вскочили на ноги. Всех ждал великолепный ужин, а те, кто был приглашен на особое семейное торжество, направились в большой павильон с деревом.
В избранном кругу оказалось двенадцать дюжин хоббитов (это число — 144 — называется гросс, хотя считать народ гроссами, пожалуй, не очень прилично); сюда попали ближние и дальние родичи Бильбо и Фродо и некоторые друзья (вроде Гэндальва). Тут же крутилось много хоббитят с разрешения родителей. Хоббиты снисходительно относятся к молодежи и позволяют детям поздно ложиться спать, особенно если удается бесплатно поужинать в гостях: воспитание хоббитенка зависит от пропитания, а это дело серьезное и требует больших затрат.
За столом собралось множество Торбинсов и Боффинов, а также Туков и Брендибаков; были Рылсы (родня бабушки Бильбо) и Жуйлы (родичи деда со стороны Туков), были представители Закопансов, Болджеров, Тугобрюхов, Барсучинсов, Пышнингов, Дудлингов и Мохнопятов. Некоторые вряд ли смогли бы точно определить свои родственные связи с Бильбо, а некоторые вряд ли бывали раньше в Хоббиттауне, так как жили на дальних окраинах Хоббитшира. Не были забыты даже Сумкин-Торбинсы: Отто с женой Лобелией. Бильбо они ненавидели, а Фродо презирали, но, получив роскошное приглашение, написанное золотыми чернилами, не смогли отказаться. К тому же двоюродный братец Бильбо слыл отменным кулинаром с многолетним опытом.
Все сто сорок четыре гостя предвкушали славный пир, хотя несколько побаивались послеобеденной Речи хозяина (обязательного приложения к еде). Вдруг он заговорит стихами, как называл свои непонятные упражнения; а то еще, опрокинув стаканчик, начнет распространяться о нелепых приключениях в своем дурацком Путешествии.
Стол гостей не разочаровал, пир был очень славным, в самом деле лучшее развлечение дня: еда разнообразная, одно блюдо вкусней другого, всего полно, и есть можно долго. После того неделю во всей округе никто не покупал продуктов; но из торговцев никто не был в убытке, так как для обслуживания праздника Бильбо были опустошены почти все их погреба, подвалы и склады.
Пир подходил к концу, и подошло время речи. Большинство гостей теперь пребывало в том благодушном состоянии, которое у них называлось «доливка до краешков».
Они потягивали любимые напитки, дожевывали любимые лакомства и забыли, чего опасались, готовые слушать все, что угодно, и одобрительно орать после каждой точки.
— Дорогие родственники!.. — начал Бильбо, вставая.
— Слушайте, слушайте!.. — закричали гости и принялись повторять свой призыв дружным хором, явно не спеша ему следовать.
Бильбо вышел из-за стола, прошел к Семейному Дереву и встал под ним на стул. Фонарики высветили его сияющее лицо, на вышитом шелковом жилете ярко блестели золотые пуговицы. Все видели, как он стоял, помахивая в воздухе одной рукой и держа другую в кармане штанов.
— Дорогие Торбинсы и Боффины, — начал он снова, — любезные Туки и Брендибаки, Рылсы и Жуйлы, Закопансы и Дудлинги, Болджеры, Тугобрюхи, Пышнинги, Барсучинсы и Мохнолапы!..
— Мохнопяты! — заорал из дальнего угла пожилой хоббит, с виду сущий мохнолап: ноги у него были крупные, невероятно заросшие, и он их обе вывалил на стол.
— Мохнолапы, — повторил Бильбо. — А также уважаемые Сумкин-Торбинсы, которых я рад снова видеть в Торбе-в-Холме. Сегодня мне стукнуло 111 лет: «Три Единицы».
— Ура! Урр-ра! Поздравляем! — закричали все и весело застучали кулаками по столам. Молодчина Бильбо: коротко и ясно, это всем понравилось.