С минуту маг смотрел в огонь, потом нагнулся, сдвинул Кольцо щипцами на край решетки и взял пальцами. Фродо раскрыл рот от изумления.
— Оно совсем не горячее, — сказал Гэндальв. — Возьми!
Фродо принял Кольцо в дрогнувшую ладонь: казалось, что оно стало толще и тяжелее.
— Выше подними! — сказал Гэндальв. — И вглядись!
Фродо вгляделся и увидел огненные линии: тоньше, чем можно нанести наитончайшим пером, они бежали легкой вязью по Кольцу, внутри и снаружи, складываясь в слова. Буквы были пронзительно яркими и одновременно далекими, словно надпись выступала из недосягаемой глубины и виделась сквозь поверхность Кольца.
— Я не могу прочитать эти огненные знаки, — сказал Фродо с дрожью в голосе.
— Ты не можешь, зато я могу, — сказал Гэндальв. — Буквы эльфийские, очень древние, а язык мордорский. Я не хочу, чтобы он здесь звучал. Но вот как это почти точно будет на всеобщем языке:
«Единое, чтоб всеми править, единое, чтоб все сыскать,
Единое, чтоб их собрать и в цепь сковать…»
Это две строки из стихотворного заклинания, давно известного эльфам из легенд:
Маг выдержал паузу, потом медленно, понизив голос, произнес:
— Это — Кольцо Всевластья. Одно над всеми остальными. То самое Единое, которое Враг утратил много веков назад, от чего сильно поколебалась его власть. Он жаждет завладеть им снова — но он не должен его получить.
Фродо молчал и не шевелился. Страх протянул к нему огромную руку, словно темная туча, поднявшись на востоке, надвигалась, чтобы поглотить его.
— Единое К-кольцо! — запинаясь, произнес он наконец. — Как же оно в наши края попало, как?
— А! — сказал Гэндальв. — Это длинный рассказ.
— Все началось давным-давно, в Черные Годы, о которых сейчас помнят только Мудрые. Если бы я стал рассказывать всю историю от начала до конца, мы бы просидели здесь до зимы.
Но я уже говорил тебе вчера о Черном Властелине, Сауроне Великом. Слухи, дошедшие до тебя, не лгут: он действительно возродился, покинул замок в Темнолесье и вернулся в свою древнюю твердыню — Черную Крепость в Мордоре. Это название слышали даже хоббиты, оно, словно тень, стоит за краем многих древних летописей. Каждый раз после разгрома Врага Тень залегает, и наступает передышка, а потом она принимает новое обличье и снова вырастает.
— Хоть бы все это было не при мне! — сказал Фродо.
— Я бы тоже этого хотел, — сказал Гэндальв. — И все, кто живет в подобные времена, хотят того же. Но не нам решать. Мы можем лишь хуже или лучше распорядиться тем временем, которое нам отпущено. А наше с тобой время, Фродо, уже омрачено. Враг с каждым днем набирает силу. Его планы, по-видимому, еще не созрели, но вот-вот у него все будет готово, и нам придется плохо. Нам очень плохо придется, независимо от Кольца. А Кольца Врагу не хватает — ему только его и не хватает, чтобы получить такую силу и знания, которые сокрушат любую защиту, сломают всякое сопротивление и второй раз закроют всю землю Тьмой.
Три Кольца, прекраснейшие из всех, эльфийские Властители скрыли от Врага; его рука не коснулась их и не осквернила. Семь Колец принадлежали гномьим королям, но тремя из них Саурон завладел, а остальные уничтожены драконами. Девять Враг раздал смертным людям, великим и гордым, этим обольстил их, и они покорились Единому, став Кольценосными призраками, тенями Великой Тени, самыми страшными слугами Зла. Давно это было. Прошло много лет с тех пор, как видели на земле Девятерых. Но кто знает? Мрак разрастается, они могут снова появиться. Не дрожи! Мы не будем говорить о них в Хоббитшире даже в такое яркое утро.
Значит, так. Девять Колец у Врага, и Семь — тоже, вернее, те, которые уцелели из Семи. Три пока скрыты, но это его не волнует. Ему нужно лишь одно — Единое, которое он сделал сам. Это его Кольцо, в нем большая часть его прежней силы. С его помощью он сможет управлять остальными. Если он его получит, он будет ими снова управлять, где бы они ни были, даже спрятанными Тремя, и все, что с их помощью сделано, откроется ему и окажется беззащитным, а он станет сильнее, чем когда-либо.