Бригорские хоббиты, как вскоре определил Фродо, были весьма дружелюбны и весьма любопытны, так что пришлось давать им объяснения касательно собственных занятий. Он объявил, что занимается историей и географией (тут они загалдели и дружно закивали головами, хотя сами редко употребляли такие слова), и что хочет написать книгу (тут наступило недоуменное молчание). Потом он добавил, что вместе с друзьями собирает сведения о хоббитах, живущих не в Хоббитшире, а, главным образом, на востоке. Тут все заговорили сразу.
Если бы Фродо вправду хотел писать книгу, и если бы у него была не одна пара ушей, он бы за считанные минуты набрал сведений на несколько глав. Вдобавок, ему дали целый список лиц, начиная «хоть со старины Медовара», к которым можно обратиться за недостающими подробностями. Однако через некоторое время, поскольку Фродо не выказал охоты писать книгу тут же при всех, местные хоббиты вернулись к расспросам о делах в Хоббитшире, а так как Фродо оказался не очень общительным, то скоро от него отстали, и он тихо сел в углу наблюдать и слушать.
Люди и гномы разговаривали больше о событиях в дальних странах и обменивались новостями, которые уже не так удивляли, как раньше. На юге было неспокойно, и люди, приходившие по Зеленому тракту, по-видимому, искали место, где бы мирно поселиться. Бригоряне им сочувствовали, но явно не собирались принимать на поселение в своей небольшой местности столько нового народу. Один из чужестранцев, неприятный парень с раскосыми глазами, предсказывал, что в ближайшем будущем люди начнут толпами приходить на север.
— А если им не найдется места, они его сами найдут. Они имеют право жить не хуже остальных, — громко сказал он.
Местным жителям это не понравилось.
Хоббиты в такие разговоры не вмешивались; похоже, их это пока не касалось. Огромины вряд ли попросятся в хоббичьи норы. И они окружили Сэма и Пипина, которые теперь чувствовали себя совершенно как дома и весело болтали обо всем, что происходило в Хоббитшире. Особенно громкий смех вызвал рассказ Пипина о том, как в Мичел Делвинге завалилась крыша ратуши, и самый толстый хоббит во всей Западной чверти Вилли Белоног вылез весь в известке, похожий на пончик в сахарной пудре. Однако, задавались и неприятные для Фродо вопросы. Один из местных хоббитов, который, видно, часто бывал в восточных провинциях, все допытывался, как и где живут Подхолмсы и какая родословная у их семьи.
Вдруг Фродо заметил, что к хоббичьей болтовне с пристальным вниманием прислушивается сидящий в тени у стены высокий человек необычного вида с обветренным лицом. Перед ним стояла высокая кружка с пивом, в зубах — длинная резная трубка странной формы. Человек устало вытянул ноги в высоких сапогах из мягкой кожи, отлично сидящих, но видавших виды и заляпанных грязью, а сам запахнулся в выцветший темно-зеленый плащ из плотной ткани, хотя в зале было жарко. На лицо он надвинул капюшон, только глаза иногда блестели.
— Кто это? — улучив момент, спросил Фродо у господина Медовара. — Кажется, вы его не представили?
— Этот? — шепотом сказал в ответ хозяин, скосив в ту сторону глаза, но не повернув головы. — Да я толком его не знаю. Один из тех бродяг, кого мы зовем скитальцами. В разговор обычно не вступает. Но если захочет, может рассказать редкую историю. Исчезнет на месяц или на год — потом снова появится. Этой весной он то и дело через Бри проходил, а в последнее время пропал надолго. Как его на самом деле зовут, понятия не имею. Здесь его знают под кличкой Долгоброд. Ноги у него длинные, он быстро отмахивает любые расстояния, точно спешит, но никому не говорит, куда и зачем. Нам что запад, что восток одинаково далек, как здесь говорят, что скитальцы, что Хоббитшир, простите за вольность. Странно, что вы про него спрашиваете.
Тут Баттерса попросили принести еще пива, и последнее его замечание осталось без разъяснений. Фродо заметил, что Долгоброд уже смотрит на него, словно догадался, о чем речь. Тут же кивком головы и сдержанным жестом руки он пригласил Фродо подойти и сесть рядом с ним. Когда хоббит приблизился, он откинул капюшон, и Фродо увидел густую гриву тронутых сединой темных волос и бледное суровое лицо с пронзительными серыми глазами.
— Меня называют Долгобродом, — сказал он тихо. — Очень рад вас видеть, господин… Подхолмс, если старина Баттерс не ошибся.
— Он не ошибся, — нехотя произнес Фродо, почувствовав себя очень неловко под его пристальным взглядом.