— Насколько мне известно, дальше «Покинутой корчмы», что в дне пути от Бригорья, никто дорогу на восток не мерял, — отозвался скиталец. — Кто говорит, далеко, кто — близко. Странная это дорога, и каждый, кто на ней оказывается, мечтает поскорей дойти до цели, неважно, мало или много времени у него в запасе. Если бы я шел один в хорошую погоду и без помех, то мне хватило бы двенадцати дней до Брода через Гремучую, что течет мимо Райвендела, пересекая Тракт. А вместе мы будем добираться не менее двух недель, если учесть и то, что не всегда сможем идти по дороге.
— Две недели! — воскликнул Фродо. — За это время многое может случиться.
— Может, — подтвердил Долгоброд.
Они молча постояли на вершине, у ее южного края. В этом пустынном месте Фродо впервые осознал свою безнадежную бесприютность и огромную опасность. Ну почему судьба не оставила его в мирном родном Хоббитшире! Он смотрел на проклятый Тракт, который мог ведь вести на запад, домой. И вдруг заметил на нем черные точки. Две медленно двигались с востока на запад, и еще три — им навстречу с запада на восток. Он вскрикнул и схватил скитальца за руку.
— Смотри! — сказал он, показывая вниз.
Долгоброд молниеносно бросился на землю за разбитыми камнями, увлекая за собой Фродо. Мерри шлепнулся рядом.
— Что это? — прошептал он.
— Не знаю, но боюсь, что самое худшее, — ответил скиталец.
Они медленно подползли опять к самому краю каменного кольца и стали вглядываться вдаль сквозь щели между двумя неровными камнями.
Было уже не так светло, как утром, ибо тучи, надвигавшиеся с востока, скрыли солнце, а оно и без того клонилось к закату. Они все видели черные точки, но ни Фродо, ни Мерри не могли точно определить их форму, лишь подсознательно чувствовали, что там, внизу, по дороге к подножию горы скачут Черные Всадники.
— Да, — сказал Долгоброд, чье острое зрение исключало ошибку. — Это враги!
И они поспешно спустились по северному склону горы к друзьям.
Сэм и Пипин времени не теряли. Они осмотрели котловинку и склоны поблизости, нашли овражек с родником и около него следы не более, чем двухдневной давности. В самой котловинке были остатки костра и приметы чьей-то недолгой стоянки, а за скатившимися со склона камнями Сэм обнаружил небольшой запас аккуратно сложенного топлива.
— Интересно, не Гэндальв ли сюда приходил, — сказал он Пипину. — Тот, кто оставил дрова, наверное, собирался вернуться.
Долгоброд их открытиями очень заинтересовался.
— Надо было мне не спешить и осмотреть здесь все, — сказал он, тотчас же направляясь к роднику.
— Этого я и боялся, — сказал он, вернувшись. — Сэм с Пипином затоптали все вокруг, земля мягкая, теперь следов не разберешь. Здесь недавно были стражи-скитальцы, дрова заготовили они. Но есть свежие следы, оставленные день или два назад тяжелыми сапогами. Следы одной пары я разглядел точно, но похоже, что их здесь было больше. И это не скитальцы.
Он замолчал и озабоченно задумался. Все хоббиты вдруг мысленно представили себе Всадников в плащах и сапогах. Если они нашли эту котловинку, то чем скорее Долгоброд уведет хоббитов отсюда, тем лучше. Сэм, услышав, что враги скачут по дороге и находятся всего в нескольких милях отсюда, недовольно оглядывался.
— Может, лучше побыстрее отсюда смыться, господин Долгоброд? — с нетерпением спросил он. — Уже поздно, и эта яма мне совсем не нравится: как-то здесь жутко.
— Да, надо немедленно что-то решить, — ответил Долгоброд, вглядываясь в небо и оценивая время и погоду. — Мне это место тоже не нравится. Но знаешь, Сэм, — проговорил он, подумав, — ничего лучшего для ночлега поблизости нет. До ночи нам нет смысла двигаться. Сейчас нас не видно, а двинемся — могут сразу заметить. Уйти отсюда можно только в сторону от нашего направления, отступить на север, — но там местность такая же. Чтобы укрыться в зарослях к югу отсюда, придется пересекать тракт, а за ним следят. На севере же на много миль тянется голая пустошь.
— А всадники видят? — спросил Мерри. — Мне показалось, что они вместо глаз пользуются носом — вынюхивают при дневном свете, что ли? А когда ты их внизу увидел, то заставил нас сразу лечь, и теперь говоришь, что если мы двинемся, нас увидят.
— На вершине я потерял осторожность, — сказал Долгоброд. — Увлекся поисками следов Гэндальва. Стоять вот так втроем наверху было ошибкой. Ибо черные кони — зрячие, и у всадников за соглядатаев могут быть разные твари и люди, как подтвердилось в Бри. Всадникам не виден светлый мир, как нам, в их сознании мы представляемся тенями и очертаниями, которые разрушает только полуденное солнце; в темноте они воспринимают формы и признаки, нам неведомые, — тогда их больше всего надо бояться. И они все время чуют живую кровь, жаждут ее и ненавидят. Кроме зрения и обоняния, у них есть иные чувства. Мы же чувствуем их присутствие, — когда мы пришли сюда, нам стало тревожно еще до того, как мы их заметили, — а они нас чувствуют острее. Кроме того, — он понизил голос до шепота, — их притягивает Кольцо!