Видно было, как нелегко дается Бильбо решение. Наконец он вздохнул.
– Хорошо, — передернул плечами и улыбнулся вымученно. — В конце концов, зачем было и затевать все это. — Он кивнул головой в сторону стены, из–за которой доносился приглушенный шум праздника. — Я ведь думал как: раздарить побольше подарков, тогда, может, легче будет и с ним расстаться. Оказалось, не легче. Просто жаль, если все приготовления прахом пойдут. Так совсем можно шутку испортить.
– Ради него все и делалось, — тихонько подсказал Гэндальф.
– Хорошо, — резко произнес Бильбо. — Оно останется у Фродо. И все остальное тоже. — Он глубоко вздохнул. — Пора мне трогаться, а то как бы не столкнуться с кем. Я уже распрощался и начинать все сызнова не вынесу.
Он подхватил сумку и направился к двери.
– Кольцо пока еще у тебя в кармане, — снова подсказал Гэндальф.
– Ох, и правда! — воскликнул Бильбо уже другим, освобожденным голосом. — И завещание тоже, и остальные бумаги. Ты лучше возьми его, передай сам. Так оно спокойней.
– Нет, кольца мне не давай, — поспешно ответил маг. — Положи на каминную полку, как задумал. Никуда оно не денется до прихода Фродо. Я его дождусь.
Бильбо вынул конверт, но в последний миг рука дрогнула и он выронил его. Маг стремительно нагнулся, подхватил конверт и поставил на место, рядом с часами. На секунду лицо хоббита замглилось судорогой гнева, но он тут же рассмеялся.
– Ну, вот и все. Ухожу, — сказал он, выбрал у двери любимый дорожный посох и, выйдя в залу, тихонько свистнул. Тут же из трех разных дверей, прервав работу, вышли три гнома.
– Все ли готово? — спросил Бильбо. — Уложено, надписано?
– Все, — был ответ.
– Тогда — в путь! — и хоббит шагнул за порог. Стояла чудесная ночь. Бильбо поднял лицо к темному бархатному небу, усыпанному крупными звездами, шумно втянул носом воздух.
– Как славно выйти в дорогу на ночь глядя, вместе с гномами! Вот о чем тосковал я долгие годы! Прощайте все. Всего доброго! — произнес он с чувством и поклонился своему старому дому. — Прощай, Гэндальф!
– Прощай до поры, Бильбо, — ответил маг, стоя на пороге. — Будь поосторожнее. Ты уже не юноша, должен понимать, что к чему.
– Ха! «Поосторожней»! Еще чего! Да не беспокойся ты за меня. Я счастлив теперь, а это, сам знаешь, дорогого стоит. Время уходит, — добавил он и вдруг тихонько запел:
Бильбо оборвал песню, повернулся спиной к огням и шуму на лугу и, махнув рукой гномам, зашагал по тропинке вниз с холма, Перескочил ограду и сразу затерялся в ночи, словно ветерок, прошелестевший в траве.
Гэндальф с порога долго смотрел ему вслед.
– Прощай, дорогой мой Бильбо, — тихо проговорил он — Мы еще увидимся. — Он вошел в дом и прикрыл дверь.
Пришедший вскоре Фродо застал мага глубоко задумавшимся в кресле у окна.
– Ушел? — спросил Фродо.
– Да, — ответил Гэндальф, — все–таки ушел.
– Я думал, ну, то есть надеялся до самого сегодняшнего вечера, что это только шутка, — вымолвил Фродо. — А в душе–то знал: уйдет он, Вот, хотел пораньше вернуться, застать его…
– Он сам хотел уйти потихоньку, — сказал маг. — Не кори себя и не беспокойся. С ним теперь все будет в порядке. Он тебе пакет оставил, вон там.
Фродо взял конверт, повертел его в руках и отложил.
– Там, должно быть, завещание и прочие бумаги, — произнес Гэндальф. — И кольцо.
– Кольцо! — удивился Фродо. — Так он и кольцо мне оставил? Вот чудно. С чего бы это? Хотя, такая вещь всегда может пригодиться…
– Это как посмотреть, — заметил Гэндальф. — Я бы на твоем месте не стал им пользоваться. Лучше бы о нем не знать никому. И мой тебе совет: храни его понадежней. А теперь, пойду–ка я спать.
Фродо понимал: как новый хозяин Засумок, он должен попрощаться с гостями. Теперь уже о странном исчезновении Бильбо узнали все, и все, конечно, приставали к Фродо. Ему оставалось только твердить: «Не сомневаюсь, к утру все разъяснится». После полуночи прибыли повозки — развозить гостей. На каждую набилось помногу очень недовольных хоббитов. Вскоре явились заранее приглашенные уборщики и на тачках развезли тех, кого забыли или не заметили под столами.
Медленно прошла ночь. Встало солнце. Хоббиты проснулись куда позже. На лугу разбирали павильоны, снимали палатки, убирали посуду, лавки, стулья, цветы со столов, забытые сумочки и носовые платки, и остатки пиршества, конечно. К слову сказать, еды осталось — всего–ничего. Потом опять начал подходить народ — на этот раз уже без приглашения. К середине дня даже те, кто вчера укушался основательно, переварили ужин и собрались на лугу перед усадьбой. Толпа получилась не маленькая. Нельзя сказать, чтобы им были рады, но ждать — ждали.