После завтрака Фолко ушел домой, а Пин остался. Фродо волновался и прислушивался, не идет ли Гэндальф. Он решил подождать до вечера. Ну а потом, если он понадобится Гэндальфу, тому придется искать его в Кроличьей Балке — может, маг даже раньше него там окажется, потому что Фродо пойдет пешком. Он собрался пройти от Хоббитона до Зайгородного Парома — и погулять, и с Краем проститься.
— И к тому же не мешает немного похудеть, — сказал, он, стоя в полупустой прихожей и оглядывая себя в пыльном зеркале. Он уже давно не ходил далеко, и отражение было довольно расплывшимся.
После второго завтрака, к досаде Фродо, заявилась Лобелия со своим рыжим отпрыском Лотто.
— Наконец-то наше! — заявила она, входя. Не совсем вежливо и совсем неверно: Торба становилась их только после полуночи. Но Лобелию можно было простить: ей пришлось ждать на 77 лет дольше, чем она надеялась, и ей сейчас было ровно 100 лет. Так или иначе, она пришла поглядеть, как бы не увезли чего из проданного; и потребовала ключи. Выпроводить ее оказалось не так-то просто: она принесла список и принялась сверять с ним вещи. В конце концов она удалилась вместе с Лотто, ключом и обещанием, что второй ключ будет оставлен ей у Гискри в Исторбинке. Она фыркала и всем видом показывала, что она думает об этих Гискри: им только дай — они всю нору обчистят. Чаю ей Фродо не предложил.
Сами они с Сэмом и Пином напились чаю в кухне. Было решено, что Сэм отправляется в Забрендию — «служить господину Фродо и приглядывать за садом»; и Старик на это согласился.
— Последний ужин в Торбе! — сказал Фродо, отодвигая стул. Посуду, назло Лобелии, мыть не стали. Пин и Сэм затянули мешки и выволокли их на крыльцо. Пин пошел побродить по саду. Сэм куда-то исчез.
Солнце садилось. Торба казалась печальной и какой-то взъерошенной. Фродо бродил по знакомым комнатам и видел, как гаснет на стенах отблеск заката, а из углов выползают тени. Внутри медленно темнело. Он вышел, спустился к воротам и двинулся по дороге, смутно надеясь, что из сумерек навстречу ему выйдет Гэндальф.
Небо было чистым, ярко горели звезды.
— Ночь будет хорошей! — громко проговорил он. — Неплохо для начала. Скорей бы в путь! Устал я от этой неизвестности… Пойду, а Гэндальф пусть догоняет. — Фродо повернул назад — и услышал за углом, в Исторбинке, голоса. Он замер. Один из голосов принадлежал Старику; другой был странный и какой-то неприятный. О чем он спрашивает, было не разобрать, но Старик отвечал громко — и резко.
— Нет, господин Торбинс уехал. Этим утром, и мой Сэм с ним; и имущество все вывезли. Да, продал все и уехал. Почему? Не знаю, не мое это дело… да и не ваше. Куда? Это не тайна. В Пряжбери, что ли, не то в Кроличью Балку — куда-то туда. Да, неблизкий путь. Сам я там не бывал: в Забрендии народ чудной. Нет, передать ничего не возьмусь. Доброй ночи!
Медленно сошли шаги с Холма, и Фродо подивился, что это ему так радостно, что сошли, а не взошли.
«Я, должно быть, устал от всех этих расспросов и суеты вокруг моих дел, — решил он. — Очень уж их было много!»
Он собрался было пойти и расспросить Старика о странном чужаке; но (к добру или к худу) передумал и быстро вернулся в Торбу.
Пин сидел на крыльце, оседлав мешок. Сэма не было. Фродо сунул голову в темную дверь.
— Сэм! — позвал он. — Эй, Сэм! Пора!..
— Иду, хозяин! — донеслось откуда-то снизу, а вскоре появился и Сэм, утирая рукавом рот. Он прощался в погребе с пивным бочонком.
— Там никого не осталось, Сэм? — спросил Фродо.
— Нет, сударь, я последним был.
Фродо захлопнул круглую дверь, запер ее и отдал ключ Сэму.
— Беги домой, Сэм! — сказал он. — Потом пересеки Исторбинку и жди нас у ворот, что выходят в луга. Ночью поселком не пойдем. Слишком много глаз и ушей.
Сэм помчался прочь.
— Наконец-то в путь! — сказал Фродо. Они вскинули на плечи мешки, взяли палки и завернули за угол Торбы. — Прощай! — проговорил Фродо, оглядываясь на темные слепые окна. Он помахал рукой и (совсем как Бильбо, только он об этом не знал) поспешил за Перегрином вниз по садовой тропинке. У подножья Кручи они перескочили невысокую изгородь и вышли в поля, бесшумно исчезнув в ночи.
На западном склоне Кручи были ворота на узкую тропку. Там они остановились и подогнали лямки мешков. Внезапно появился запыхавшийся Сэм со вздетым на спину мешком и в высокой бесформенной войлочной шляпе на голове. В темноте он был сущий гном.