— Ну, как я говорил, — продолжал Мерри, — я держал свои знания при себе — пока этой весной дела не пошли всерьез. Тогда мы устроили заговор; и так как мы тоже не в игрушки играли, а делали дело, нам пришлось быть не слишком щепетильными. Ты у нас твердый орешек, а Гэндальф — и того хуже. Был у нас главный шпион; если хочешь, я его тебе представлю.
— Где он? — Фродо огляделся, будто ожидал, что из-за шкафа выступит зловещая фигура в маске.
— Выходи, Сэм, чего уж там! — сказал Мерри, и Сэм поднялся, покраснев до ушей. — Вот наш сборщик сведений! И, должен сказать, собрал он их немало — пока его не сцапали. После этого он словно воды в рот набрал.
— Сэм!.. — ахнул Фродо, чувствуя, что удивление его дошло до предела и что он сам уже не знает — сердиться ему, смеяться или облегченно вздыхать.
— Да, сударь! — пролепетал Сэм. — Простите, сударь! Я же как лучше, господин Фродо, и Гэндальфу я, право слово, не поперек. Он же вам что сказал? Вы говорите: один пойду, а он: нет! Возьми с собой того, кому веришь!
— Кому уж теперь верить! — сказал Фродо, и Сэм опустил несчастные глаза.
— А это смотря в чем верить, — вставил Мерри. — Что мы за тобой во все опасности пойдем — в этом ты нам верь. И что любой твой секрет сохраним — лучше, кстати, чем ты сам. А вот что мы тебя отпустим одного навстречу беде — нет, не верь. Мы твои друзья, Фродо. Мы знаем большую часть того, что тебе рассказал Гэндальф. Знаем про Кольцо. Нам очень страшно — но мы пойдем с тобой; и не возьмешь — все равно пойдем.
— И потом, сударь, — добавил Сэм. — Надо бы вам послушаться эльфов. Гильдор сказал же вам: бери с собой тех, кто пожелает пойти, это уж вы отрицать не станете.
— Не стану, — сказал Фродо, глядя на ухмыляющегося Сэма. — Но в следующий раз я своим глазам да ушам не поверю: вижу, дескать, спит, слышу, мол, храпит. Я тебя ногой проверю — уснул или нет.
А вы все — мерзкие заговорщики! — повернулся он к остальным — и засмеялся, подняв руки. — Сдаюсь! Принимаю совет Гильдора. Если бы тьма не была так черна, я заплясал бы от радости. Даже и так я счастлив сейчас, как давно уже не был. Я очень боялся этого вечера.
— Значит, решено! Трижды ура Атаману Фродо и его шайке! — закричали они, танцуя вокруг его кресла; а Мерри и Пин завели песню, которую, конечно, заготовили давным-давно: вроде той, что позвала когда-то Бильбо в поход с гномами — она даже пелась на тот же мотив:
— Хорошо спето! — похвалил Фродо. — Но, коли так, нам еще много сегодня предстоит сделать, пока мы пойдем спать — в постели, этой ночью во всяком случае.
— Да это же стихи! — сказал Пин. — Ты что, и вправду хочешь выйти до свету?
— Сам не знаю, — отвечал Фродо. — Боюсь я этих Черных Всадников и чую, что опасно оставаться надолго в одном месте, особенно если известно, что я в это место направился. Вот и Гильдор не советовал мне ждать. Но я очень хотел бы увидеть Гэндальфа. Даже Гильдор обеспокоился, когда узнал, что Гэндальф не пришел. Все зависит от двух вещей. Долго ли Всадникам до Пряжбери? И долго ли нам собираться? Это займет много времени.
— Отвечаю на второй вопрос, — сказал Мерри. — Мы можем выйти хоть через час. Я все уже приготовил. Шесть пони жуют сено; вещи упакованы, осталось только подложить чего-нибудь для тепла и брюха.
— Да вы, погляжу, опытные заговорщики, — заметил Фродо. — А как со Всадниками? Можно подождать тут денек Гэндальфа?
— Это зависит от того, что по твоему мнению будут делать Всадники, если найдут тебя, — отозвался Мерри. — Они давно уже были бы здесь, если б не стража у Северного Хода — это там, где Мост. Они, конечно, и прорваться могли — да, видно, не прорвались. Стражи там крепкие, они их и днем-то не очень пропустили бы — таких черных да страхолюдных, а уж тем более по ночному времени. Но, конечно, Забрендия — не крепость. Вполне может статься, что, если Всадник подъедет утром и спросит господина Торбинса, его впустят. Всем уже известно, что ты возвращаешься в Кроличью Балку.