— Помогите! — закричали Фродо и Сэм и кинулись к нему, протянув руки.
— Тпру! Тпру! Тихо там! — Крикнул им человек, подняв руку, и они остановились, точно окаменев. — Эй, парнишки, вы куда? Что вы так пыхтите — как кузнечные мехи? Вы куда спешите? Что-то здесь у вас стряслось? Знаете вы, кто я? Я — Том Бомбадил. Что у вас такое? Том торопится домой — не помните лилий!
— Моих друзей дерево поймало… — выдохнул Фродо сквозь слезы.
— … И грозится господина Мерри перекусить! — добавил Сэм.
— Что?! — вскричал Том Бомбадил, подпрыгивая в воздух. — Старик Ветельник? Только? Это поправимо. Я ему сейчас спою. Разошелся, старый! Отпою все корни прочь, крону проморожу. Ветер с неба призову — листья пусть закружит, да и веток не щадит… Эй, Старик Ветельник!
Осторожно опустив лилии в траву, он подбежал к дереву. Там все еще торчали ноги Мерри — остальное уже скрылось внутри. Том приложил рот к дуплу и что-то тихо пропел. Слов они не разобрали, но Мерри вдруг радостно взбрыкнул. Том отпрыгнул, обломал ветку и ударил ею по стволу.
— Отпускай их, Лиходрев! — приказал он. — Что еще придумал?! Просыпаться не смей! Зарывайся глубже! Землю ешь! Воду пей! Скоро грянет стужа. Это Том говорит! — тут он схватил Мерри за ноги и рывком вытащил его из дупла.
Раздался скрежещущий звук — и раскрылась другая трещина: из нее, будто его толкнули, вылетел Пин. Потом с громким щелчком обе трещины вновь сомкнулись. Дрожь прошла по дереву от корней до макушки — и все стихло.
— Спасибо вам! — вразнобой сказали хоббиты. Том Бомбадил захохотал.
— Ну что ж, малыши! — он наклонился и заглянул им в лица. — Приглашаю в гости! Сливки с медом на столе, масло и лепешки. Торопитесь за мной. Ждет нас Золотинка. Будет время для бесед! В дом ведет тропинка! — он подхватил лилии, призывно помахал рукой и двинулся, подпрыгивая и приплясывая, по тропе, распевая еще громче и нелепее, чем прежде.
Слишком удивленные и радостные, чтобы говорить, хоббиты поспешили за ним. Поспешали они, однако, не быстро. Том скоро исчез впереди и пение его смолкло вдали. И вдруг голос его снова метнулся назад, к ним:
После этого хоббиты ничего уже больше не слышали. Почти сразу солнце скрылось за деревьями. Им подумалось о косом вечернем свете, мерцающем на воде Брендидуима, и о сотнях огней в окнах Пряжбери. Вокруг лежали великанские тени; стволы и ветви с мрачной угрозой нависли над тропой. Над рекой заклубился белесый туман и пополз к корням прибрежных деревьев. Из под самых ног путников поднимались мглистые дымы, мешаясь с быстро наступающими сумерками.
Идти по тропе становилось все труднее; к тому же они очень устали. Ноги точно налились свинцом. Странные невнятные шумы шелестели в кустах и тростниках; а если хоббиты взглядывали наверх — они замечали грубые шишковатые лики, что мрачно хмурились в сумерках и косились на них с высоты берега и лесных опушек. Им чудилось, что все вокруг призрачно, что они бредут сквозь кошмарный сон — и никогда не проснутся.
Шаг их все замедлялся; но едва они хотели остановиться, как заметили, что тропа тихо повела вверх. Река начала журчать. Они увидели во тьме мерцание брызг над маленьким водопадом. Потом деревья вдруг кончились, а мгла отстала. Они вышли из Леса — перед ними вольно расплескался широкий луг. Река, теперь мелкая и быстрая, бежала им навстречу, поблескивая в свете сияющих в небе звезд.
Трава под ногами была короткой и мягкой, словно ее стригли или косили. Опушка Леса была подровнена, как изгородь. Тропу с обеих сторон ограждали камни. Она взошла на зеленый бугор, серый в бледном ночном свете; и оттуда они увидели высоко над собой, на дальнем склоне, сверкающие окна дома. Дорожка опять спустилась и поднялась к долгому ровному откосу. Внезапно из открытых дверей ударил сноп золотистого света. Перед ними был дом Тома Бомбадила — внизу, вверху, под холмом. За ним лежал крутой голый откос, а дальше гордо высились в ночи темные спины Могильников.
Все — и хоббиты, и пони — заторопились вперед. Половины усталости и страхов как не бывало. «Засыпай, Волглый Лог!» — выкатилась к ним песня: