— Так говорите! — сказал Фродо. — Что вы знаете?
— Многое; много темного, — мрачно проговорил Бродник. Он поднялся, подошел к двери, быстро распахнул ее и выглянул. Потом плотно прикрыл ее и снова уселся. — У меня чуткий слух, — сказал он, понижая голос. — Исчезать я, правда, не умею, но мне доводилось выслеживать разных диких тварей, и я могу оставаться незамеченным — если захочу. Вот и сегодня вечером я был на Тракте западнее Усада; гляжу — едут из Волглого Лога четверо хоббитов. Не стану повторять, о чем они говорили и как прощались со стариной Бомбадилом. Один из них говорит другим: «Запомните: никакой я не Торбинс! Спросят — так Подгорникс». Это так меня заинтересовало, что я последовал за ними сюда. Возможно, у господина Торбинса есть серьезные причины скрывать свое имя; но если так — я посоветовал бы ему и его друзьям быть поосторожней.
— Не понимаю, почему мое имя должно интересовать кого — то в Усаде, — сердито сказал Фродо. — И мне бы очень хотелось знать, почему оно интересует вас. У господина Бродника, должно быть, есть серьезные причины для подглядывания и подслушивания, но если так — я хотел бы узнать их.
— Славный ответ! — рассмеялся Бродник. — Причины просты: я поджидаю хоббита по имени Фродо Торбинс; мне надо разыскать его — и поскорей. Я знаю, что он уносит из Края… ну скажем тайну, очень важную для меня и моих друзей.
— Нет, не бойтесь меня! — вскричал он, когда Фродо приподнялся с кресла, а Сэм вскочил и хмуро на него глянул. — Я сберегу вашу тайну лучше, чем вы сами. А беречь надо! — Он наклонился вперед и оглядел их. — Бойтесь каждой тени! — тихо сказал он. Черные Всадники побывали в Усаде. В понедельник один из них спустился по Неторному, а позже подъехал и второй — с юга.
Было тихо. Наконец, Фродо сказал, обращаясь к Пину и Сэму:
— Я должен был об этом догадаться: больно уж дотошно нас привратник расспрашивал. И трактирщик, кажется, тоже что-то знает. С чего бы он нас так в залу тянул? Да, глупо мы поступили; надо было нам остаться здесь.
— Так было бы лучше, — кивнул Бродник. — И я не дал бы вам пойти в залу, если б мог; но трактирщик не пустил меня к вам и записки не взял.
— Вы думаете, он… — начал Фродо.
— Нет, старина Хмель на зло не способен. Просто не любит подозрительных бродяг вроде меня. — (Фродо бросил на него озадаченный взгляд) — Вид-то у меня довольно разбойничий, верно? — сказал Бродник с усмешкой и странным блеском в глазах. — Но, надеюсь, скоро мы узнаем друг друга лучше. И тогда вы, быть может, объясните, что случилось, когда вы пели. Ибо эта выходка….
— Да не выходка, а просто случайность! — не выдержал Фродо.
— Если б так… — вздохнул Бродник. — Но пусть даже случайность. Она может погубить вас всех.
— Не больше, чем все остальное, — сказал Фродо. — Я знаю, что Всадники гонятся за мной; но теперь они, кажется, меня потеряли.
— Не рассчитывай на это! — резко проговорил Бродник. — Они вернутся. И приедут другие. Есть ведь и другие. Я знаю, сколько их. Я знаю этих Всадников. — Он остановился, и глаза его стали холодны и тверды. — Да и здесь, в Усаде, есть кое-кто, кому нельзя доверять, — продолжал он. — Бит Осинник, к примеру. Вы должны были его заметить — ехидный и смуглый. Он тут очень подружился с одним южанином, они и вышли вместе — как раз после твоей «случайности». Кстати, прости мне «ты» — это знак доверия, у нас иначе не говорят… Не все южане пришли с добром, а Осинник, тот и вовсе что угодно кому угодно продаст; или предаст кого-нибудь — шутки ради.
— Что будет этот Осинник продавать, и что ему за дело до моей оплошности? — Фродо по-прежнему делал вид, что не понимает намеков Бродника.
— Тебя он будет продавать, — ответил Бродник. — Тебя и твоих друзей. Вести о вас дорого стоят. Им теперь и имени твоего знать не надо. Кажется мне, они узнают обо всем до исхода это ночи. Довольно? Вы, конечно, вольны поступать как хотите: брать меня в проводники или нет. Но должен сказать, что мне известны все земли от Края до Мглистых Гор: я долгие годы бродил в них. Я старше, чем выгляжу, и опыт мой пригодится в походе. По дороге вам не пройти — конники стерегут ее день и ночь; придется свернуть. Из Усада вас выпустят, и, может, дадут даже отойти от него — пока солнце светит; но далеко вы не уйдете. Они настигнут вас во тьме, в глуши — и помощи не будет. Знаете, что ждет вас тогда? Берегитесь!
Хоббиты взглянули на него и с удивлением увидели, что лицо его искажено мукой, а пальцы вцепились в подлокотники кресла. В комнате было тихо; пламя, казалось, подернулось дымкой. Бродник сидел, глядя куда-то невидящими глазами, точно ушел в воспоминания или вслушивался в дальние голоса Ночи.