Несчастный трактирщик вконец расстроился.
— Вы, конечно, правы, сударь, — покаянно проговорил он. — Мне и подумать-то страшно, что скажет Гэндальф, если из-за этого какая-нибудь беда выйдет. Я его до смерти боюсь. Но только задержал я письмо не нарочно. Сперва я его спрятал; ну, а как ни на другой день, ни потом, оказии не нашлось — позабыл, совсем о нем позабыл. Одно гонит прочь другое, сами знаете. Вылетело это у меня из головы, человек-то я занятой… Я что угодно сделаю, чтобы дело поправить — если могу чем помочь, только скажите.
Я так и Гэндальфу обещал, когда письмо оставлял. «Хмелик, — сказал он мне, — этот мой друг из Края может скоро приехать. Назовется он Подгорниксом. Запомни! Но вопросов ему не задавай. И если меня с ним не будет, он может быть в беде и нуждаться в помощи. Сделай для него все, что сможешь — я в долгу не останусь, — так он мне сказал. И вот вы здесь — а беда-то рядом ходит.
— О чем вы? — спросил Фродо.
— Да о черных этих, — понижая голос, сказал трактирщик. — Ищут-то ведь они Торбинса, и будь я хоббит, если на уме у них добро. В понедельник заезжали — собаки воют, гуси кричат и гогочут. Ноб является и говорит, что у дверей двое каких-то спрашивают хоббита по имени Торбинс — а у самого волосы дыбом стоят. Ну, отправил я этих двоих восвояси, и дверь у них перед носом закрыл; да только слыхал я, они тот же вопрос задавали всем до самого Таборна. Опять же и Следопыт этот, Бродник, про вас расспрашивал. Пытался к вам пройти, вы подумайте — ни поужинать гостям, ни отдохнуть как следует!..
— Пытался, твоя правда! — сказал вдруг Бродник, выступая на свет. — И лучше бы ты меня пустил, Хмель. Большую беду можно было бы отвести.
Трактирщик подскочил от удивления.
— Ты! — вскричал он. — Пролез-таки! Чего тебе здесь надо?
— Он здесь с моего ведома, — сказал Фродо. — Пришел предложить мне помощь.
— Вам виднее, конечно, — Пахтарь подозрительно покосился на Бродника. — А только я бы на вашем месте со Следопытом не связывался.
— Тогда с кем им связываться? — прищурился Бродник. — С жирным кабатчиком, который и имени-то своего толком не помнит, даром что его по сто раз на дню окликают? В «Пони» они на всю жизнь не останутся, а домой им дорога закрыта. Перед ними далекий и трудный путь. Ты, что ли, с ними пойдешь — отобьешься от Черных Всадников?
— Я?! Оставить Усад?! Да ни за какие деньги! — испуганно вздрогнул Пахтарь. — Но почему бы вам не пожить тут немного, господин Подгорникс? Что надо всему этому чудному народу? Откуда они вообще взялись, эти черные?
— Не могу я вам этого объяснить, — сказал Фродо. — Я устал и встревожен, а это долгий рассказ. Но если вы и правда хотите помочь мне, я должен вас предостеречь: пока я здесь, вы в опасности — и вы, и ваш дом. Эти Черные Всадники — я, правда, не уверен, но боюсь они из… из…
— Они из Мордора, Хмель, — негромко проговорил Бродник. — Понимаешь? Из Мордора.
— Спаси и сохрани! — воскликнул Пахтарь, бледнея: название было ему явно знакомо. — Это самые худшие вести, какие я слышал за всю жизнь!
— Вы все еще хотите помочь мне? — спросил Фродо.
— Хочу, — отвечал Пахтарь. — Даже больше чем прежде. Хоть и не знаю, что может сделать человек вроде меня против… против… — он задрожал.
— Против Тьмы с Востока, — спокойно докончил Бродник. — Немногое, Хмель, но и каждая малость — помощь. Ты можешь оставить господина Подгорникса на эту ночь под своей крышей — и забыть имя Торбинс, пока он не будет далеко.
— Я это сделаю, — обещал Пахтарь. — Но, боюсь, они и без меня прознают, что он тут. Жаль, что господин Торбинс обратил на себя этим вечером внимание — чтобы не сказать больше. История об уходе господина Бильбо давно известна в Усаде. Даже мой телепень Ноб — и тот уже о чем-то догадывается; а в Усаде ведь и посообразительней его найдутся.
— Значит, нам остается только надеяться, что этой ночью Всадники в Усад не нагрянут, — сказал Фродо.
— Надеюсь, нет, — сказал Пахтарь. — Но будь они хоть призраки, а так просто им в «Пони» не попасть. До утра ничего не бойтесь. Никто из этих черных не войдет в мои двери, пока я держусь на ногах. Я и все мои люди станем сегодня на стражу; а вам надо поспать, если сможете.
— Как бы там ни было, на рассвете нам надо встать, — сказал Фродо. — Мы должны выйти как можно раньше. Подайте завтрак к шести, пожалуйста.
— Принято! Я распоряжусь, — сказал трактирщик. — Доброй ночи, господин Торбинс — простите, что это я, господин Подгорникс, конечно. Доброй ночи — ох, что же это? Где господин Брендизайк?