Выбрать главу

— Не знаю, — с внезапной тревогой признался Фродо. Они совсем позабыли про Мерри, а было уже поздно. — Боюсь, он ушел. Он вроде говорил, что пойдет прогуляется.

— Да за вами, как я погляжу, глаз да глаз нужен! — воскликнул трактирщик. — Вы точно на праздник едете! Я должен закрыть двери, но когда ваш друг придет — впущу… А еще лучше — пошлю-ка я Ноба его поискать! Доброй ночи всем вам! — и Пахтарь вышел, одарив на прощанье Бродника подозрительным взглядом и с сомнением покачав головой. Его шаги замерли в конце коридора.

— Ну? — сказал Бродник. — Будешь ты читать письмо? Фродо внимательно оглядел печать, прежде чем сломать ее — печать, точно, была Гэндальфа. Внутри было письмо, написанное твердым красивым почерком мага.

«Гарцующий Пони, Усад, 24 июня, год по счету Края 1418.

Дорогой Фродо!

Дурные вести настигли меня. Я должен идти тотчас. Уходи из Торбы как можно скорей — к концу июля в Крае чтобы духу твоего не было! Вернусь, как смогу; если ты к этому времени уйдешь — нагоню. Оставь для меня письмо в «Пони», если пойдешь через Усад. Пахтарю (трактирщику) можно доверять. Да: в пути, ты, быть может, встретишь моего друга: Человек, высокий, худой, темноволосый, кое-кто зовет его Бродником. Он знает о нашем деле и поможет тебе. Иди в Светлояр. Там, надеюсь, и встретимся. Если я не приду — Эльронд скажет тебе, что делать дальше.

Тороплюсь, прости.

Гэндальф.

К слову: Не надевай его, ни в коем случае не надевай! И по ночам не езди.

Еще к слову: Убедись, что Бродник — тот самый. Сейчас на дорогах много всякого люда. Его настоящее имя — Арагорн.

Золота блеск — не золото суть, Сгинувший — не пропал, Древний огонь зиме не задуть, Не зарастет тропа. Тьмою идущий — не одинок, Пепел грядет костром, Станет мечом разбитый клинок, Нищий взойдет на трон.

Надеюсь, Пахтарь отошлет письмо. Достойный человек, но память у него — что чулан: самое нужное всегда на самом дне. Если забудет — жаркое из него сделаю.

Прощай!

Г.»

Фродо прочел письмо и передал его Пину и Сэму.

— Старина Хмель чуть все не испортил! — сказал он. — Быть ему на вертеле… Если б он отправил письмо сразу — мы уже давно были бы в Светлояре. Но что же это случилось с Гэндальфом? Он пишет так, словно собирается в огонь шагнуть.

— Он долгие годы идет сквозь огонь — не оглядываясь и напрямик, — заметил Бродник.

Фродо обернулся и задумчиво поглядел на него, вспоминая Еще к слову Гэндальфа.

— Что же ты мне сразу не сказал, что ты его друг? — спросил он. — Все было бы проще.

— Так ли? Поверил ли мне до сих пор кто-нибудь из вас? — откликнулся Бродник. — Я ничего не знал о письме. Мне надо было убедить вас поверить мне без доказательств. Я вовсе не хотел сразу рассказывать вам о себе — мне надо было сначала узнать вас, убедиться, что вы — это вы. Враг беспрестанно расставляет мне ловушки. Я убедился — и готов был ответить на все ваши вопросы. Но, правду сказать, — добавил он со странной усмешкой, — я надеялся, что вы поверите мне и без них. Иной раз просто устаешь от недоверия, хочется дружества… Но ладно — мне ли не знать, что вид мой говорит против меня?

— Прямо вопит — на первый взгляд, во всяком случае, — с облегчением рассмеялся Пин, прочитав письмо Гэндальфа. — Только судят ведь не по словам, а по делам, как говорят в Крае; да и как тебе еще выглядеть, если ты столько дней в засаде провел, по ямам да под изгородями? Любой из нас выглядел бы не лучше.

— Надо много лет провести в Глухоманье, чтобы стать похожим на Бродника, — отозвался тот. — И любой из вас умер бы раньше — если только вы не крепче, чем кажетесь.

Пин умолк; но смутить Сэма было не так-то просто, и он все еще посматривал на Бродника с сомнением.

— А откуда мы знаем, что ты тот самый Бродник, о котором пишет Гэндальф? — заявил он. — Ты о Гэндальфе и не поминал, пока письмо не пришло. А может, ты шпион — пришиб где-нибудь настоящего Бродника, да в его одежды и нарядился. Что ты на это скажешь?

— Что тебя не проведешь, — ответил Бродник. — А ответ мой, Сэм Гискри, таков: если я убил настоящего Бродника, вас я и подавно давно бы прикончил. Да если бы я охотился за вашим Кольцом, оно уже сейчас было бы моим!

Он поднялся — и словно вырос. Глаза его вспыхнули властным безжалостным блеском. Он откинул плащ — и положил руку на эфес меча, дотоле незамеченного. Они не смели двинуться. Сэм как сидел — так и замер с открытым ртом, уставившись на воина.