— Не говори так! — быстро, с неожиданной горячностью проговорил Бродник.
Холмы придвинулись. Они образовывали волнистую гряду, то вздымаясь почти на тысячу футов, то опадая обрывами и оврагами, что вели к восточным равнинам. Вдоль гребня хоббитам виделись поросшие травой остатки насыпей и рвов, а на обрывах все еще стояли древние каменные стены. К ночи путники достигли западных склонов и остановились на отдых. Была ночь пятого октября — шестой день, как они ушли из Усада.
Утром, впервые со дня выхода из Мерного Леса, они обнаружили ясно видимую тропу. Они повернули вправо и пошли по ней к югу. Тропа извивалась так хитро, точно пыталась остаться невидимой и с холмов, и с равнины. Ныряла в расщелины, таилась под крутыми откосами; а когда проходила по более открытым местам — по краям ее были навалены большие валуны и битый камень, что оградой скрывали путников.
— Кто ее, интересно, проложил, и зачем? — сказал Мерри, когда они шли по одному из таких мест, где камни были необычно большими и плотно уложенными. — Что-то она мне не нравится: какой-то у нее… слишком замогильный вид, что ли… Есть на Заветри могильники?
— Нет. Ни на Заветри, и нигде на этих холмах, — ответил Бродник. — Люди тут не жили — только держали оборону против чародейской напасти из Ангмара. Тропу эту проложили, чтобы обслуживать укрепления. Но задолго до того, в первые дни Северного Княжества, на Заветри возвели высокую сторожевую башню — Амон-Сул на древнем языке. Она сгорела и обвалилась — ничего не осталось от нее, кроме неровного круга камней, вроде грубой короны на вершине горы. Однако некогда она была высока и прекрасна. Г оворят, во дни Последнего Союза сам Элендиль стоял на ней, ожидая подхода Гиль-Галада.
Хоббиты уставились на Бродника. Казалось, он знал древние предания не хуже троп в пустыне.
— Кто такой Гиль-Галад? — спросил Мерри; но Бродник не ответил — он словно бы ушел глубоко в раздумья. И вдруг прозвучал тихий голос:
Они в изумлении обернулись: голос был сэмов.
— А дальше? — нетерпеливо проговорил Мерри.
— А дальше-то я и не знаю, — вспыхнув, признался Сэм. — Я его от господина Бильбо услышал, когда еще мальчонкой был. Он мне часто рассказывал истории вроде этой: знал, что мне все про эльфов интересно. Он и грамоте меня выучил. Он ведь чего только не знал, старый-то господин Бильбо! И стихи писал. И то, что я прочел, тоже он сочинил.
— Он его не сочинял, — заметил Бродник. — Это отрывок из Песни о гибели Гиль-Галада. Бильбо, должно быть, перевел ее с Древнего Наречия. Я этого не знал.
— Там еще много чего было, — сказал Сэм, — и все про Мордор. Я и учить того не стал, так мне было страшно. Никогда не думал, что мне выпадет самому туда идти!
— Идти в Мордор! — воскликнул Пин. — Неужто и до этого дойдет?
— Не надо об этом вслух! — оборвал его Бродник.
Был уже полдень, когда они подошли к южному концу тропы и в бледном октябрьском свете увидели серо-зеленый вал, мостом перекинутый на северный склон горы. Дальше скрываться было невозможно; оставалось только надеяться, что ни врагов, ни шпионов поблизости нет. На горе ничто не двигалось. Если Гэндальф и был где-то здесь, знаков тому не было.
На западной стороне Заветри нашлась укрытая лощина, на дне которой была низинка в форме чаши с травяными стенами.
Там — с пони, мешками и поклажей — остались Сэм с Пином; остальные трое продолжили подъем. Через полчаса Бродник вышел на вершину; Фродо и Мерри, усталые, задыхающиеся, последовали за ним. Последний склон был каменист и крут.
На вершине, как и говорил Бродник, стояло широкое кольцо древней каменной кладки, искрошенное и поросшее вековой травой. Но в центре была сложена из обломков камней пирамида. Она почернела, будто от огня. Дерн вокруг выгорел до корней, и всюду внутри кольца трава была опалена и сморщена, будто над вершиной пронеслось пламя; но нигде не было ничего живого.
Стоя на краю развалин, путники видели окрест пустынные земли с небольшими островками рощ на юге, за которыми кое-где угадывался дальний блеск воды. Прямо под ними вилась лента древнего Тракта — бежала с запада и изгибалась вверх-вниз, пока не скрывалась за темной гранью восточных земель. Она была пуста. Следуя за ней глазами, хоббиты увидели Горы: холмы предгорий были темнобурыми; над ними поднимались высокие серые тени, а еще выше мерцали среди облаков белые пики.