Властелин колец

Фродо и его товарищи сгрудились вокруг огня, закутавшись во все одежки и одеяла, какие у них были, а Бродник в одном плаще сидел чуть поодаль, задумчиво посасывая трубку.

С приходом ночи огонь разгорелся ярче, и Следопыт стал рассказывать древние были, чтоб отвлечь их сердца от страха. Он знал множество легенд и историй об эльфах и людях, о славных и лихих делах прошлых Эпох. Сколько же ему лет, думали хоббиты, и где он узнал все это?

— Расскажи нам о Гиль-Галаде, — попросил вдруг Мерри, когда тот кончил быль об эльфийских царствах. — Знаешь ты ту древнюю песнь, о которой говорил?

— Знаю, конечно, — отозвался Бродник. — Знает и Фродо, ибо песнь эта касается нас.

Мерри и Пин взглянули на Фродо, неотрывно смотрящего в огонь.

— Я знаю только ту малость, что мне открыл Гэндальф, — медленно проговорил Фродо. — Гиль-Галад был последним Всеэльфийским царем в Средиземье. Гиль-Галад — Звездный Свет на Древнем Наречии. Вместе с Элендилем, Другом Эльфов, он отправился в…

— Нет! — прервал его Бродник. — Не стоит рассказывать эту быль, когда рядом Вражьи Прислужники. Если доберемся до замка Эльронда — услышите ее там целиком.

— Тогда поведай нам что-нибудь еще о тех днях, — взмолился Сэм. — Что-нибудь об эльфах… Мне страсть как охота об эльфах послушать; ночь-то совеем нас накрыла.

— Я расскажу вам предание о Тинувиэли, — согласился Бродник. — Коротко — ибо история эта длинна, и конец ее неизвестен; и ныне никто, кроме Эльронда, не помнит ее такой, какой она пришла из глубин времен. Она прекрасна и печальна, как все предания Средиземья — однако, быть может, она поддержит вас. — Он немного помолчал и тихо заговорил нараспев:

Был лес в зеленый плащ одет,
Качались листья на ветвях,
И звезд далеких ясный свет
Из тени облаков сверкал.
Гуляла Лутиэн в лесах
Под музыку незримых флейт,
И звездный свет в ее кудрях
И на одеждах трепетал.
Спустился Берен с гор туда
В печали и глухой тоске.
…Струилась чистая вода,
И Берен средь лесов пустых
Увидел деву вдалеке,
Сияющую, как звезда,
И золотой цветок в руке,
И тень волос ее густых.
И вновь он, к странствиям готов,
Свою усталость позабыл,
И к девушке сбежал с холмов,
Но лишь неверный блик луны,
Дрожащий бледный луч схватил.
Ушла, танцуя, в глубь лесов
Та, чей напев его манил
В безмолвии ночной страны.
Он в шуме ветра различал
Шаги, как шелест лепестка
Или как музыка ручья,
Бегущего в тени холмов.
И вновь владела им тоска,
И как печальный плач звучал
С ветвей упавшего листка
Прощальный и протяжный зов.
И Берен странствовал один
Там, где несметны листья лет,
У Моря, средь морозных льдин,
И серебристых кораблей.
А над долиной лунный свет
За танцем Лутиэн следил,
И как пушистый тёплый плед,
Туман окутал ноги ей.
Она пришла — и с ней весна Пришла.
Ручей прозрачный тёк,
Оделись зеленью леса,
Сияли золотым огнём
Цветы у милых лёгких ног.
И Берен с ней мечтал плясать
И петь, забыв про мрак тревог,
Рассеянный пришедшим днём.
И он не дал вновь скрыться ей.
«Тинувиэль! Тинувиэль!» —
Он звал её в тени ветвей.
И голос Берена звучал,
Дурманил, словно сладкий хмель,
И страха был тот зов сильней,
Хотя он для Тинувиэль
Судьбу людскую означал.
И под короной тёмных кос
Дрожащий свет далёких звёзд,
В её глазах был отражен
Как облака на глади рек,
Или в озерах — небосклон.
Её в объятьях Берен нёс,
Прекрасную, как дивный сон,
И лёгкую, как первый снег.
Опасный путь им предстоял
Через вершины серых гор,
Сквозь залы в толще чёрных скал.
Им преграждали путь леса,
Их разделял морской простор,
Но луч надежды им сиял,
И встретились они, и в хор
Ветвей вплелись их голоса.

— Такова песня, — сказал он наконец. — Эльфы зовут такой стиль анн-теннаф, но передать его на Всеобщем языке почти невозможно — это лишь грубый отзвук его. Песнь повествует о встрече Берена, сына Барахира, и Лутиэн Тинувиэли. Берен был смертным, а Лутиэн была дочерью Тингола, Владыки эльфов Средиземья; она была прекраснейшей из дев, когда-либо являвшихся в мир. Краса ее была подобна звездам над мглистым Северным Краем, а в лице был сияющий свет. В те дни на севере, в Ангбанде, жил Великий Враг, против которого сам Саурон — не более чем слуга, и эльфы, придя в Средиземье, пошли на него войной, чтобы отвоевать Сильмарили, которые он похитил; и праотцы людей помогали эльфам. Но Враг победил, и Барахир пал, а Берен спасся и перешел через Горы Ужаса в Тайное Царство Тингола в лесах Нелдорета. Там он узрел Лутиэн — она пела и танцевала на луговине у легендарной реки Эсгалдуин; и он нарек ее Тинувиэль, что значит «Соловей» на языке древности. После того много печалей постигло их, и долго были они в разлуке. Тинувиэль спасла Берена из темницы Саурона, и они вместе прошли все напасти, и свергли Великого Врага с трона, и взяли из его железной короны один из трех Сильмарилей — ярчайший из алмазов, чтобы заплатить им выкуп за Лутиэн ее отцу Тинголу. Однако в конце концов Берен погиб в схватке с Бешеным Ангбандским Волком. А Тинувиэль пожелала стать смертной и покинуть этот мир, чтобы последовать за ним; и в песнях поется, что за Солнечными Морями они встретились вновь и снова бродят в зеленых лесах за гранью нашего мира. Так умерла Лутиэн Тинувиэль — единственная среди эльфов. Но от нее кровь Перворожденных унаследовали люди. Живы еще те, кому Лутиэн приходится прабабкой, и говорят, что род этот никогда не угаснет. Эльронд Светлоярский из этого рода. Ибо сыном Лутиэн и Берена был Диор, а его дочерью — Пресветлая Эльвинг, на которой женился Эарендиль — тот, что направил свою ладью в небесные моря и поднял на своем челе Сильмариль над мглой мира. От Эарендиля произошли Короли Нуменора, Рыцари из Заморья. — Бродник говорил — а они глядели на его суровое страстное лицо, тускло освещенное алым мерцанием костра. Глаза его блестели, голос был глубок и звучен. Над ним простерлось черное звездное небо. Вдруг над вершиной Заветри возникло бледное зарево. Прибывающая луна неспешно поднималась в небо, и звезды над горой поблекли.