Он сел наземь, положил рукоять себе на колени и пропел над ней медленное заклинание на неведомом языке. Потом, отложив ее, повернулся к Фродо и тихо проговорил несколько слов — другие не разобрали их. Из мешочка на поясе он извлек несколько длинных листьев.
— Эту траву я нашел далеко отсюда, — сказал он. — На голых склонах она не растет. Я отыскал ее в кустах южнее Тракта и узнал в темноте по запаху листьев. — Он размял лист в пальцах — тот запах сладко и пряно. — Большая удача, что они нашлись, ибо это — целебная трава, привезенная в Средиземье Рыцарями из Заморья. Они называли ее атэлас, или целема, и теперь ее почти не осталось: она растет лишь близ их древних стоянок и поселений; на севере о ней никто не знает — только некоторые из бродяг Глухоманья. В ней огромные силы, однако не знаю, поможет ли она при такой ране.
Он бросил листья в кипяток и обмыл плечо Фродо. Благоухающий пар освежал, и даже те, кто не был ранен, почувствовали себя бодрей и спокойней. Трава помогла и Фродо: боль поутихла и ледяное оцепенение немного отпустило бок; но рука его по-прежнему не двигалась и владеть ею он не мог. Он горько раскаивался в своей глупости и упрекал себя за слабоволие; ибо понял теперь, что, надев Кольцо, уступил не себе, а властному приказу врагов. «Ну ладно, себя я наказал — на всю жизнь калекой останусь, — думал он. — А вот поход мы теперь сможем ли продолжить?..» Он вряд ли смог бы подняться.
Остальные говорили о том же. Они быстро решили уходить от Заветри как можно скорее.
— Теперь я понимаю, — сказал Бродник, — что враг следил за этим местом несколько дней. Если Гэндальф и приезжал сюда — ему пришлось уехать, и больше он сюда не вернется. Как бы там ни было, здесь мы в опасности, и куда бы ни пошли — в большей опасности не будем.
Они наскоро перекусили и занялись поклажей. Фродо идти не мог; поэтому большую часть клади они разделили на четверых и посадили Фродо на пони. В последние дни конек повеселел: он стал как будто толще и сильнее и начал выказывать привязанность своим новым хозяевам, особенно Сэму. Обхождение с ним Бита Осинника было, должно быть, весьма суровым, если этот поход по глуши казался ему лучше всей прошлой жизни.
Они двинулись на юг. Это значило, что придется пересечь Тракт — однако это был самый быстрый путь в более лесистый край. Им нужно было топливо: Бродник сказал, что Фродо надо держать в тепле, особенно по ночам, тогда огонь может защитить их всех. Он также хотел сократить поход, скосив еще один угол: восточнее Заветри Тракт сильно уклонялся к северу.
Они медленно и осторожно обогнули юго-западные склоны горы и скоро вышли на обочину Тракта. Всадников видно не было. Но не успели они перебежать дорогу, как над головами их перекликнулись холодные голоса. Дрожа, хоббиты заторопились вперед и нырнули в кусты на другой стороне. Впереди горбились дикие земли, кусты и чахлые деревья росли густыми рощами, разделенными обширными пустошами. Трава была скудной, жесткой и пыльной; увядшие листья опадали с кустов. То был безрадостный край, и путники шли медленно и уныло. Они почти не разговаривали. У Фродо болела душа, когда он смотрел, как они плетутся рядом с ним, повесив головы, со спинами, согбенными ношей. Даже Бродник казался усталым и мрачным.
На исходе первого дня пути боль вернулась, но Фродо долго никому об этом не говорил. Прошло четыре дня — ни земли, ни вид не менялись, только позади медленно таяла Заветрь, а вздымающиеся впереди горы чуть-чуть приблизились. Однако кроме того давнего крика, они не видели и не слышали знаков тому, что враг заметил их бегство и преследует их. Они боялись темноты, и ночью дежурили по двое, все время ожидая увидеть черные тени, подкрадывающиеся в тусклом свете затянутой тучами луны; но они ничего не видели, а слышали лишь вздохи листьев и трав. Не единожды охватывало их чувство близкого лиха, как перед нападением в лощине. Не верилось, что Всадники опять потеряли их след. Быть может, они выжидают, чтобы устроить засаду в каком-нибудь узком месте?
На пятый день земля снова повела их вверх из глубокой долины, где они скрывались. Бродник повернул на северо-восток, и на шестой день они поднялись на вершину долгого пологого холма и увидели впереди лесистую гряду. Внизу, вдоль ее подножия, вился Тракт; а справа в бледных лучах восхода серебристо мерцала река.