Эту ночь они провели на каменистом уступе; в скальной стене позади была неглубокая пещера, точнее — просто углубленная ниша в обрыве. Фродо не спалось. Холод и сырость растравили рану, и боль и чувство смертного озноба унесли прочь весь сон. Фродо вертелся, крутился и со страхом вслушивался в ночные звуки: ветер шипел в трещинах скал, капала вода, что-то трещало, внезапно громко стукнул упавший камень. Фродо чудилось, что черные тени надвигаются на него — и вот-вот задушат. Он сел; но не увидел ничего, кроме спины Бродника — тот сидел, ссутулясь, курил трубку и сторожил. Фродо снова улегся и забылся тревожным сном, в котором он гулял по траве в своем саду в Хоббитоне, но сад казался туманным и тусклым — куда яснее были высокие черные тени, глядящие через забор.
Утром он проснулся и обнаружил, что дождь кончился. Пелена туч все еще была толстой, но она разорвалась, и в разрывах виднелась бледная голубизна. Ветер снова переменился. Утром они выступать не стали. Сразу после холодного скудного завтрака Бродник ушел один, велев остальным до его прихода оставаться под защитой обрыва. Он собирался, если сумеет, вскарабкаться наверх и осмотреться.
Вернулся он отнюдь не успокоенным.
— Мы зашли слишком далеко на север, — сказал он, — и теперь должны найти какой-то путь к югу. Если будем идти, как шли — окажемся на Троллистом Плато, много севернее Светлояра. Это край троллей, и мне он неведом. Мы могли бы, возможно, пройти его и подойти к Светлояру с севера; но так путь был бы очень долог, ибо троп там я не знаю, а еда у нас на исходе. Поэтому, так или иначе, а надо нам добраться до Переправы.
Остаток дня прошел в карабканье по камням. Они отыскали проход меж двух гор, и он вывел их в долину, тянущуюся к юго-востоку — как раз, куда надо; но в конце дня путь им снова преградил хребет. Его темный край дробился множеством пиков и скал, что казались зубьями тупой пилы. Приходилось выбирать: либо возвращаться, либо перебираться через него.
Они решили попробовать перебраться, но это оказалось очень трудным. Вскоре Фродо пришлось спешиться. И даже так они часто отчаивались втащить наверх пони или отыскать тропу для себя. Свет почти угас, а они совсем выбились из сил, когда наконец вышли на вершину. Они взобрались на узкую седловину меж двух высоких пиков, и немного впереди тропа снова круто вела вниз. Фродо бросился наземь и, дрожа, лежал лицом вверх. Левая его рука не двигалась, бок и плечо точно сжимали ледяные когти. Деревья и скалы вокруг казались призрачными и тусклыми.
— Дальше идти нельзя, — сказал Мерри Броднику. — Боюсь, это было слишком для Фродо. Я о нем ужасно беспокоюсь. Что нам делать? Думаешь, его смогут подлечить в Светлояре — ежели мы когда-нибудь туда доберемся?
— Посмотрим, — откликнулся Бродник. — Здесь, в глуши, я больше ничего не могу сделать; именно из-за его раны я вас так и подгоняю. Но сегодня нам дальше не идти — тут ты прав.
— Что такое с моим хозяином? — тихо спросил Сэм, умоляюще глядя на Следопыта. — Ранка-то ведь была совсем махонькая, и уже закрылась. Там сейчас и не видно почти ничего — только белый шрамик на плече…
— Фродо коснулось оружие врага, — сказал Бродник. — Ядовитое, колдовское, гибельное оружие. Бороться с ним — превыше моих сил. Что я могу сказать тебе? Крепись, Сэм!
Ночь холодом накрыла хребет. Путники разожгли небольшой костер в яме под искривленными шишковатыми корнями старой сосны и сидели, прижавшись друг к другу. Перевал насквозь продувался ознобным ветром, и верхушки деревьев стонали и скрипели. Фродо лежал в полусне; ему виделись простертые над ним огромные темные крылья — на крыльях этих летела погоня, обшаривая все ямы и пещеры в горах.
Утро было дивно прекрасным; воздух был чист, свет неярок и ясен, небо — начисто промыто. Хоббиты ободрились, но тосковали по солнцу, чтобы согреть замерзшие, онемелые члены. Как только стало светло, Бродник взял с собой Мерри и пошел осмотреть с высоты земли к востоку от перевала. Солнце встало и ярко сияло, когда Следопыт вернулся и принес радостные вести. Они двигались в более или менее верном направлении. Если они спустятся с перевала, то Горы останутся слева. Впереди Бродник различил блеск Гремячи — а ему было известно, что, хотя его и не видно, Тракт идет к Переправе вдоль реки и лежит на их берегу.