Властелин колец

Все засмеялись. Настроение Фродо улучшилось: напоминание о первом удачном приключении Бильбо согрело сердце. На солнце было тепло и уютно, и туман перед его глазами вроде немного развеялся. Они отдохнули на поляне и пообедали, сидя в тени огромной ели.

— Может, кто-нибудь споет, пока солнце на небе? — осведомился Мерри, покончив с едой. — Сколько дней, как мы не слышали ни песен, ни легенд!

— С самой Заветри, — проговорил Фродо. На него посмотрели. — Не волнуйтесь обо мне! — добавил он. — Мне гораздо лучше, но петь я все же вряд ли смогу. Может, Сэм что вспомнит…

— Давай, Сэм! — подбодрил его Мерри. — У тебя ж не голова, а настоящий склад.

— Я даже и не знаю… — засмущался Сэм. — Может, вот эта подойдет?.. Это, конечно, не настоящая поэзия, если вы меня понимаете; просто немного чепухи. Но эти истуканы напомнили мне её. — Он поднялся, заложил руки за спину, как в школе, и тихо запел на старый мотив:

На каменном троне сидел старый тролль
И в пасти его была старая кость;
Годами ее он глодал и жевал
И очень, бедняга, при этом страдал
Но еду добывать стало трудно.
Нудно! Чудно!
Но еду добывать стало трудно.
Том в горы пришел и пещеру нашел
И троллю сказал он: «Позвольте!
Откуда взялась эта старая кость?
Украли ее вы у дядьки, небось?
Я думал, в могиле он спит!
Лежит! Храпит!
Я думал, в могиле он спит».
Тролль буркнул: «Малыш!
Ты про что говоришь?
Подумай: твой дядька был мертв.
Что проку от кости, лежащей в земле?
Вот дело другое, когда — на столе!
И я ее честно добыл.
Забыл! Купил!
Да, я ее честно добыл».
«Я никак не пойму, —
Том сказал, — почему
Вы без спросу в могилу залезли?
Пусть дядька был мертв,
Но ведь кости — не торт;
К тому же они и не ваши.
Чаши! Каши!
Они ведь его, а не ваши».
Тролль рыкнул:
«Сейчас — обеденный час.
Тобой я, пострел, закушу.
Я съем и тебя, говорю не шутя,
Лет семь уже мяса не пробовал я,
Давно по нему я скучаю.
Серчаю! Не чаю!
Давно я но мясу скучаю!»
И тролль уж решил, что Тома схватил,
Да Том был не прост — увернулся,
И ногою, обутой в тяжелый башмак —
Что-что, а подраться он был не дурак —
По заду он стукнул врага.
Стога! Рога!
По заду он стукнул врага!
Он думал, что тролль почувствует боль —
Не знал и не ведал, как видно,
Что тверже камней
Зады у троллей —
— И крепко за то поплатился!
Убился! Закрылся!
Том крепко за то поплатился.
У Тома нога крива, как дуга,
С тех пор, как домой он вернулся.
А троллю на томов удар наплевать;
В горах он, как прежде, сидит, и опять
Кость гложет и знай ухмыляется!
Лается! Мается
Кость гложет и знай ухмыляется.

— Да будет это предупреждением всем нам! — рассмеялся Мерри. Хорошо, что ты стукнул его палкой, а не рукой, Бродник!

— Где ты ее откопал, Сэм? — спросил Пин. — Никогда не слышал раньше этих слов.

Сэм пробормотал нечто невразумительное.

— Сам, небось, выдумал, — сказал Фродо. — Я все больше узнаю о Сэме Гискри в этом походе. Сперва он был заговорщиком, теперь оказывается поэтом… Ну а кончит, верно, тем, что станет мудрецом — или воином!

— Ни к чему это мне вовсе, — замотал головой Сэм. — Не хочу я быть ни тем, ни другим!

После полудня пошли по лесам дальше. Двигались они, вероятно, той самой дорогой, какой некогда шли Гэндальф, Бильбо и гномы. Через несколько миль путники оказались на краю высокого обрыва над Трактом. Здесь Тракт отходил от узкого русла Ревицы и прижимался к подножью холмов, извилисто катясь на восток среди лесов и покрытых вереском склонов — к Переправе и дальним Горам.

Чуть ниже по склону Бродник указал на торчащий из травы камень. На нем, грубо вырубленные и почти уже стершиеся, проступали гномьи руны и тайные знаки.

— Гляди-ка! — свистнул Мерри. — Это, должно быть, тот самый камень, что отмечает место, где хранилось тролличье золото. Сколько осталось от доли Бильбо, а, Фродо?