— Ты разговаривал во сне, Фродо, — мягко объяснил ему Гэндальф. — И я без труда разобрался в твоих мыслях и воспоминаниях. Не тревожься! Хоть я и сказал сейчас "нелепые глупости", но на самом деле считаю, что ты — и остальные — проявили себя просто прекрасно. Немалый подвиг дойти так далеко и сквозь столькие опасности, сохранив при этом Кольцо.
— Мы не добрались бы сюда без Бродяжника, — сказал Фродо. — Но где же был ты? Без тебя я не знал, на что решиться.
— Меня задержали, — ответил Гэндальф. — И это едва нас не погубило. Впрочем, тут я не слишком уверен: возможно, что всё обернулось и к лучшему.
— Расскажи же, что случилось-то?!
— Всему своё время! Тебе сегодня нельзя много разговаривать и волноваться. Так считает Элронд.
— Зато разговоры помешают мне думать и недоумевать, что не менее утомительно, — возразил Фродо. — Я уже, как видишь, пришёл в себя и помню много непонятного. Что тебя задержало? Объясни мне хоть это!
— Очень скоро ты услышишь решительно всё, что тебя интересует, — сказал Гэндальф. — Как только ты окончательно оправишься, мы соберем Совет. А пока я скажу тебе только одно: я попал в плен.
— Ты?!! — воскликнул Фродо.
— Да, я, Гэндальф Серый, — мрачно подтвердил маг. — В мире много могущественных сил, и добрых, и злых. Перед некоторыми даже мне приходится отступать. С некоторыми я ещё никогда не сталкивался. Но мой час близок. В дело вступили Владыка Моргула и его Чёрные Всадники. Приближается война!
— Выходит, ты уже знал про Всадников — ещё до того, как я с ними встретился?
— Знал, и однажды говорил тебе о них, ибо Чёрные Всадники — это призраки Кольца, девять слуг Властелина Колец. Но я не знал, что они опять появились, — иначе немедленно бежал бы с тобой. Мне стало известно про Девятерых только когда я расстался с тобой в июне. Но об этом ты тоже узнаешь чуть позже. Меня задержали далеко на юге, и пока от гибельных несчастий нас избавил Арагорн.
— Да, — сказал Фродо, — без Бродяжника мы погибли бы. Однако сначала я побаивался его. А Сэм, мне кажется, так ему и не поверил — по крайней мере, пока мы не повстречали Глорфинделя.
— Слышал я и про это, — улыбнулся Гэндальф. — Ну, больше у него никаких сомнений не осталось.
— Я рад, — сказал Фродо. — Потому что мне очень нравится Бродяжник. Впрочем, "нравится" тут не очень подходящее слово: я его по-настоящему полюбил. Хотя он, конечно же, странный человек и временами казался мне просто зловещим. Но знаешь, он часто напоминал мне тебя. Я даже не представлял, что среди Большого народа встречаются такие люди, как Бродяжник. Мне казалось, что они просто большие и глуповатые: либо добрые и бестолковые, вроде Буттербура, либо тупые и злобные, наподобие Билла Осинника. Впрочем, мы в Шире про людей практически ничего не знаем, если не считать пригорян.
— Вы и пригорян плохо знаете, если ты счёл старину Барлимана бестолковым, — с мимолётной усмешкой заметил Гэндальф. — Он вполне себе на уме. Язык у него работает проворнее, чем голова, но суть-то он и через кирпичную стену разглядит, как говаривают в Бри, правда, не сразу. Однако в Средиземье осталось мало людей, подобных Арагорну, сыну Арахорна. Род Королей из-за Моря почти прекратился. Возможно, эта Война за Кольцо станет их последним деянием.
— Ты хочешь сказать, что предки Бродяжника — это и есть люди Заокраинного Запада? — не поверил своим ушам Фродо. — Я думал их давным-давно нет. Я считал его просто следопытом.
— Просто следопытом! — воскликнул в свою очередь Гэндальф. — Мой милый Фродо, следопыты и есть последние остатки на Севере великого народа людей Запада. В прошлом они не раз мне помогали, да и в будущем мне не обойтись без их помощи. Мы добрались до Раздола, но Кольцу суждено упокоиться не здесь.
— Видимо так, — согласился Фродо. — Но я-то думал: попасть бы сюда… и надеюсь, дальше мне идти не придётся. Так хочется просто отдохнуть. Я уже целый месяц в пути и в сплошных приключениях — и этого с меня совершенно достаточно. — Фродо умолк и закрыл глаза. Но, немного помолчав, заговорил снова:
— Я тут подсчитывал, и у меня получается, что сегодня только двадцать первое октября, а не двадцать четвёртое. Потому что мы вышли к Броду двадцатого.
— Хватит, — сказал Гэндальф. — Тебе вредно утомляться. Как твоё плечо и бок?
— Не знаю, — ответил Фродо. — Вроде бы никак, что само по себе уже есть улучшение, однако… — он пошевелился, — кажется, рука слегка двигается. Да, она точно возвращается к жизни. И уже не холодная, — добавил он, дотронувшись правой рукой до левой.