— Значит так, господа гости, — сказал Ноб, — я там взворошил ваши постели и положил в каждую по диванному валику. Ещё бурое такое шерстяное покрывало подвернул — очень вышло похоже на вашу голову, мистер Тор… простите, сэр, Накручинс, — прибавил он с ухмылкой.
— Точь-в-точь! — рассмеялся Пин. — В темноте поначалу не разберут. Ну, а когда разберутся?
— Посмотрим, — сказал Бродяжник. — Будем надеяться, что сумеем удержать этот форт до утра.
— Доброй вам ночи! — попрощался Ноб и отправился восвояси, караулить двери.
Они свалили заплечные мешки в кучу на полу, придвинули к запертой двери низкое кресло и затворили окно. Затворял Фродо — и глянул мельком на ясные звёзды. Над тёмным косогором ярко сиял Серп: так хоббиты называют Большую Медведицу. Он плотно закрыл тяжёлые внутренние ставни, опустил задвижку и задёрнул шторы. Бродяжник разжёг в камине большое пламя и задул свечи.
Хоббиты завернулись в одеяла и улеглись ногами к огню, а Бродяжник уселся в кресле у дверей. Почти не разговаривали; один Мерри приставал с расспросами.
— "Вверх подпрыгнула корова!" — фыркнул он, закутываясь поплотнее в одеяло. — Ну, Фродо, ты даёшь! Эх, меня там не было! Ничего, зато местные будут поминать твоё выступление лет сто.
— Это будь уверен, — сказал Бродяжник.
Затем все примолкли, и хоббиты уснули один за другим.
Глава XI
Клинок в ночи
Пока они готовились ко сну в пригорянском трактире, над Забрендией стояла недобрая ночь: туман вперемешку с мраком. Глухо было в Кроличьей Балке. Толстик Боббер приоткрыл дверь и осторожно высунул нос. Весь день ему было как-то страшновато, а под вечер он даже и лечь не решился. В недвижном воздухе таилась смутная угроза. Он всмотрелся в туманную мглу: под деревьями шевелилась чёрная тень, беззвучно распахнулись и снова закрылись ворота. Толстика охватил настоящий ужас. Он отпрянул, на мгновение застыл, трясясь с головы до ног, потом захлопнул дверь и задвинул все засовы.
Ночь становилась всё темнее. Послышался тихий перестук копыт: по тропинке между живыми изгородями скрытно вели лошадей. У ворот перестук стих, и три чёрные фигуры, как ночные тени, поползли к дому. Одна тень приблизилась к двери, две других встали по углам и застыли, будто отброшенные камнями. Ночь стала ещё глуше. Сам дом и деревья рядом с ним словно замерли в ожидании.
Но вот ветерок пробежал по листьям, и где-то далеко крикнул первый петух. Гнетущий предрассветный час подходил к концу. Пятно у двери шевельнулось. В беззвёздной и безлунной мгле холодно сверкнул обнажённый клинок. Мягкий, но тяжёлый удар сотряс дверь.
— Отворить, именем Мордора! — приказал тихий, призрачный голос.
От второго удара дверь подалась и рухнула — вместе с брусом, крюками и запорами. Чёрные пятна быстро втянулись внутрь.
И тут, где-то в ближайшей рощице, гулко запел рожок. Он прорезал ночь, словно костёр на вершине холма:
ВСТАВАЙ! БЕДА! ПОЖАР! ВРАГИ!
Толстик Боббер дома не сидел. Увидев, как чёрные тени ползут к дверям, он понял, что ему или бежать или погибать. И побежал — чёрным ходом, через сад, полями. Пробежал едва ли не милю до ближайшего дома и рухнул на пороге. "Нет, нет, нет! — всхлипывал он. — Я ни при чём! У меня его нету!" Про что он бормочет, сразу не разобрались, но в конце концов поняли: в Забрендии враги, какое-то нашествие из Вековечного леса. И грянул призыв:
БЕДА! ПОЖАР! ВРАГИ! ВСТАВАЙ!
Брендизайки трубили старинный роговой сигнал Забрендии, не звучавший уже добрую сотню лет, с тех пор, как в Свирепую Зиму появились белые волки, которые перебрались по льду через замёрзший Брендидуин.
ВСТАВАЙ! ВСТАВАЙ!
Вдали послышался отзыв. Тревога распространялась. Чёрные пятна выскользнули из дома. На ступеньки упал продырявленный хоббитский плащ. Простучали копыта по тропинке, потом ударил удаляющийся во мглу галоп. Со всех сторон Кроличьей Балки звучали рожки, перекликались голоса, бегали хоббиты. Но Чёрные Всадники вихрем неслись к Северным воротам. Пусть себе галдит мелкий народец! Позже Саурон с ним разберётся. А пока что их ждали другие дела — дом пуст, Кольца нет, дальше! Они стоптали стражу у ворот и навсегда исчезли из Хоббитании.
В предрассветный час Фродо внезапно очнулся от сна, словно кто-то или что-то разбудило его. И увидел: Бродяжник насторожённо прислушивается, глаза его отливают каминным огнём, по-прежнему ярким; сидел он напряжённо и неподвижно.