Потом Фродо опять уснул; но в сон его врывался гул ветра и яростный стук копыт. Гостиница содрогалась под напором вихря, налетавшего на неё со всех сторон, а где-то в дальней дали исступлённо трубил рог. Фродо открыл глаза и услышал исправный петушиный крик на дворе. Бродяжник отдёрнул шторы и резко распахнул ставни. Из открытого им окна потянуло холодком, комнату осветил серый свет раннего утра.
Хоббиты встали и первым делом прошли вслед за Бродяжником по коридору к своим спальням. Увидев их, они порадовались, что последовали его совету: окна выломаны и болтаются на петлях; шторы хлопают на ветру; постели перерыты, искромсанные диванные валики лежат на полу; бурое одеяло разодрано в клочья.
Бродяжник тут же сходил за хозяином. Бедняга Буттербур испуганно хлопал заспанными глазами, которые, по его уверению, он не на миг не сомкнул — и всё, мол, было тихо.
— То есть в жизни не видывал ничего подобного! — возгласил он, в ужасе воздев руки к потолку. — Чтобы гостям было опасно спать в своих постелях, чтобы портили совсем почти новые валики, — это что же дальше-то будет?!
— Ничего хорошего, — посулил Бродяжник. — Но тебя на какое-то время оставят в покое, когда ты от нас избавишься. Мы выходим немедленно. Завтрака не надо: стоя что-нибудь перекусим. На сборы хватит нескольких минут.
Барлиман побежал за "закуской", а заодно распорядиться, чтобы седлали и выводили пони. Вернулся он почти сразу в полнейшем отчаянии. Пони пропали! Ворота конюшни распахнуты настежь, а внутри пусто! Свели не только хоббитанских пони — пропали все лошади до одной.
Фродо был совершенно огорошен этими новостями. Как же они проберутся к Раздолу пешком, если их преследуют конные враги? С тем же успехом можно собраться прямо на луну, чего уж там! Бродяжник молча оглядел хоббитов, словно оценивая их силы и решимость.
— Всё равно ведь на пони от всадников не уйти, — задумчиво произнёс он, будто угадав мысли Фродо. — И теми тропами, которыми я вас поведу, пешком выйдет немногим дольше. Я ведь в любом случае без лошади. Меня гораздо больше тревожит, как быть с припасами. Отсюда до Раздола мы их не пополним, надо захватить с лихвой — может, придётся задержаться, или пойти кружным путём. На спинах-то вы много унесёте?
— Сколько понадобится, — храбро ответил Пин, хотя сердце у него ёкнуло.
— Я за двоих понесу, — хмуро вызвался Сэм.
— А чем бы делу помочь, господин Буттербур? — спросил Фродо. — Нельзя ли как-нибудь раздобыть пару пони или хотя бы одного, для поклажи? Я понимаю, нанять вряд ли, но мы, наверное, сможем их купить? — В уме он опасливо пересчитывал все их деньги.
— Сомневаюсь, — уныло сказал трактирщик. — Те два-три верховых пони, которые были в Бри, стояли у меня и пропали. А лошадей там или пони для упряжи и всяких прочих нужд, здесь тоже мало: раз-два и обчёлся, а какие есть — те не на продажу. Ну, да уж постараемся. Сейчас разыщу бездельника Боба, пусть поспрашивает.
— Да, пожалуй, — как бы взвешивая, проговорил Бродяжник. — Пусть спрашивает. Один-то пони нам всё-таки нужен. Но теперь и думать нечего выйти рано и незаметно. Искать пони — всё равно, что в походный рог трубить. На это они наверняка и рассчитывали.
— Есть одна малая кроха утешения, — сказал Мерри. — А если трезво рассудить, то и не такая уж малая, и не кроха. Раз уж эдак вышло, то давайте как следует позавтракаем. Сидя. Где там телепень Ноб?
Задержались они больше, чем на три часа. Боб явился с известием, что поблизости никаких лошадей или пони в наём или на продажу нет — вот только Билл Осинник соглашается уступить одну дряхлую животину.
— Кожа да кости, — сказал Боб. — Этому пони давно на живодёрню пора, а Осинник за него втрое запросит — учуял, скалдырник, поживу. Знаю я его.
— Осинник? — насторожился Фродо. — Может, здесь какой-нибудь подвох? Может, этот пони убежит к нему назад со всею нашей поклажей или они через него нас выследят — мало ли?
— Любопытно, — сказал Бродяжник. — Только вот не вернётся к Осиннику никакое животное, единожды от него избавившись. Скорее, господин Осинник просто решил на прощание урвать лишний клок. Основная опасность в том, что несчастный пони, скорее всего, действительно при последнем издыхании. Впрочем, выбора у нас нет. Сколько он за него хочет?
Билл Осинник запросил двенадцать серебряных монет — в самом деле втрое против здешней цены за крепкого пони. Купленная скотинка была костлявая, заморенная, забитая, но подыхать, вроде, пока не собиралась. Господин Буттербур заплатил за неё из своего кармана и предложил Мерри ещё восемнадцать монет — возмещение за пропавших пони. Он был человек честный и довольно зажиточный; но тридцати серебряных пенни ему было жалко до слёз, тем паче, что половину пришлось выложить паршивцу и сквалыге Осиннику.