Властелин Колец

Когда упала ночь и ярко засияло пламя костра, он принялся рассказывать хоббитам разные предания, чтобы заглушить их страх. Древних историй и легенд знал он множество: об эльфах и людях, злых и добрых деяниях эпохи Эльдер. Хоббиты только диву давались: сколько же ему лет и где он узнал всё это?

— Расскажи нам о Гил-галаде, — неожиданно попросил Мерри, когда Бродяжник примолк, окончив повесть об эльфийских королевствах. — Ты знаешь то старинное лэ, о котором шла речь?

— Разумеется, — ответил Бродяжник. — Да и Фродо должен знать, потому что те дела тесно связаны с нашими.

Мерри и Пин взглянули на Фродо, который не сводил глаз с огня.

— Я знаю лишь то немногое, что рассказал мне Гэндальф, — медленно проговорил Фродо. — Гил-галад был последним из великих королей эльфов Средиземья. На их языке его имя означает Звёздный Свет. Он отправился с Элендилом, другом эльфов, в…

— Нет! — перебил Бродяжник. — Не стоит рассказывать эту повесть, когда под боком слуги Врага. Если мы прорвёмся к дому Элронда, вы услышите её там, полностью.

— Тогда расскажи нам что-нибудь другое из старины, — попросил Сэм, — какое-нибудь предание об эльфах до времен угасания. Я охотно послушал бы сейчас ещё про эльфов; а то эта темень кругом прямо давит.

— Я расскажу вам о Тинувиэль, — отозвался Бродяжник. — Вкратце, ибо это долгая повесть, конец которой неизвестен. И ныне нет никого, кроме Элронда, который помнил бы её так, как рассказывали в старину. Это прекрасная история, хотя и печальная, как все повести Средиземья. И всё же она ободрит ваши сердца.

Он помолчал немного, а потом не заговорил, а тихо запел:

Плотен полог листвы, и трава зелена,
Прекрасен болиголов,
Лесная поляна вся залита
Мерцанием трепетных звёзд.
Там танцевала Тинувиэль
Под звуки незримой свирели,
И звёздный свет её озарял,
В нём платье и кудри блестели.
Берен спустился с холодных вершин
К лесного потока струям,
И там, блуждая, бродил один
В печали по берегам.
Но вдруг среди высоких стеблей,
Мелькнул златотканый убор
И мгла летящих кудрей, и застыл
В немом изумлении он.
Очарованный пляской в лунных лучах,
Оленем он прянул вперёд,
Забыв про боль в усталых ногах,
Про роковой переход.
Но как лунный луч ускользнула она,
Затерялась в сплетеньи ветвей,
А он остался в немом лесу
Пробираться среди корней.
И шелестом убегающих ног
Манила его листва,
И музыка, словно из-под земли,
Чуть слышным эхом плыла.
И стал бурьяном болиголов,
И, тихо-тихо вздыхая,
Редел, редел буков пышный покров
В преддверьи зимы облетая.
Он искал её здесь, и искал её там,
Бродя по опавшей листве,
Но лишь месяц ему одиноко мерцал
В морозной небес синеве.
А она танцевала в сверкании звёзд
На далёкой вершине холма,
И иней летел у неё из-под ног,
Словно капельки серебра.
Но зима миновала, и с песней она
Вернулась, весну зовя.
И весна забурлила, снега растопила,
И грянула песнь соловья.
И вкруг неё распускались цветы,
И он поддался мечте
С песней в пляске её повести
По нетронутой мураве.
И снова бежала она стремглав,
Но он устремился за ней,
И по-эльфийски её он позвал:
Тинувиэль — Соловей.
И, будто чарами побеждена,
Прислушалась, остановилась она.
И Берен в объятья её заключил,
Видно, деве так рок сулил.
В глаза её Берен заглянул,
Потерялся в тени бровей,
А влажный взор её отражал
Трепет звёздных лучей.
И бессмертная дева Тинувиэль,
Что была всех эльфов красивей,
Закрыла его мглою тёмных кудрей,
Смертному руку вручила.
На долгий путь обрекла их судьба,
На путь меж холодных скал,
Сквозь железные залы их провела,
Сквозь леса, где рассвет не бывал.
И смерти воды меж ними легли,
Но разлуке настал конец,
И давным-давно они вместе ушли,
Но куда — не знает певец.

Бродяжник вздохнул и, помолчав, заговорил опять.

— Эта песня, — сказал он, — сложена в манере, которую эльфы называют аннтеннат, но её трудно переложить на всеобщий язык, и то, что я спел вам, не более, чем грубый отзвук. В ней говорится о встрече Берена, сына Барагира, и Лучиэнь Тинувиэль. Берен был смертным человеком, а Лучиэнь — дочерью Тингола, короля эльфов Средиземья, когда мир был молод; и она была прекраснейшей девой из всех детей этого мира. Прекрасной и лучезарной, как звёзды над туманами Севера. В те дни на Севере, в Ангбанде, жил Великий Враг, — Саурон из Мордора лишь слуга его, — и эльфы Запада вернулись в Средиземье, чтобы силой вернуть похищенные им Силмарилы; и праотцы людей помогли эльфам. Но Враг победил, и Барагир был убит, а Берен, спасаясь, перешёл Горы Ужаса и попал сквозь великие опасности в тайное королевство Тингола в лесах Нельдорета. Там узрел он Лучиэнь, поющую и танцующую на поляне у прекрасной и колдовской реки Эсгалдуин, и назвал её Тинувиэль — Соловей на древнем языке. Много горя выпало им затем, и долгой была их разлука. Тинувиэль спасла Берена из подземных темниц Саурона, и рука об руку шли они через великие опасности, и даже низвергли самого Великого Врага и взяли из его железной короны один из трёх Силмарилов, ярчайших из всех драгоценных камней, как выкуп за Лучиэнь Тинголу, её отцу. Но в конце концов Берен был убит Волком, вышедшим из ворот Ангбанда, и умер на руках у Тинувиэль. А она избрала жребий смертного и ушла из этого мира, чтобы последовать за ним; и поётся, что они вновь встретились за Морями Разлуки и спустя немного опять вернулись живыми в зелёные леса; но давным-давно они вместе ушли за пределы этого мира. Вот так Лучиэнь Тинувиэль, единственная из всех эльфов, действительно умерла, и они утратили её навеки. Однако через неё древний род королей эльфов передался людям. Потомки её живут до сих пор, и сказано, что род её никогда не прервётся. Элронд из Раздола от этого колена. Ибо от Берена и Лучиэнь родился Диор, преемник Тингола, а от него Элвинг Белая, которая вышла замуж за Эрендила, что с Силмарилом на лбу направил свой корабль из туманов этого мира в небесные воды. А от Эрендила произошли Короли Нуменора — Заокраинного Запада.