Он сел на землю, положил на колени рукоять и пропел над нею медленное, непонятное хоббитам заклинание. Потом отложил рукоять в сторону, пригнулся к Фродо и проговорил ему на ухо какие-то слова, которых остальные не расслышали. Затем извлёк из поясной сумки длинные листья незнакомого растения.
— Мне пришлось далеко сходить, чтобы найти эти листья, — сказал он, — потому что на здешних голых холмах они не растут; я отыскал их в густых зарослях к югу от Тракта, по запаху. — Он растёр лист между пальцев, и разнёсся свежий, резкий аромат. — Счастье ещё, что мне вообще удалось их найти. Это целебное растение — ацелас — привезли в Средиземье Люди Запада; теперь оно встречается редко и только вблизи тех мест, где они в древности жили или стояли лагерем. На Севере о нём мало кто слышал — разве что следопыты. Оно помогает очень хорошо, но для такой раны его силы может и не хватить…
Бродяжник заварил листья и промыл терпко-душистым отваром рану в плече Фродо. Благоухание было освежающим, и все остальные почувствовали, что мысли их прояснились и страх отступил. Фродо тоже стало легче: боль приутихла и холод в боку слегка отпустил, но рука по-прежнему оставалась безжизненной и неподвижной. Он горько сожалел о совершённой глупости и вовсю корил себя за слабоволие: теперь-то он понимал, что надел Кольцо не по собственному желанию, а по велению врага. И ещё прикидывал, не останется ли он калекой на всю жизнь и как теперь быть, как им продолжить путь? Он чувствовал себя слишком слабым, чтобы стоять.
Между тем обсуждалось именно это — что делать дальше. Решено было немедленно покинуть Заверть.
— Наверно, — сказал Бродяжник, — враг уже несколько дней наблюдает за этим местом. Если Гэндальф и появлялся здесь, то его вынудили уйти, и он не вернётся. В любом случае, после сегодняшней ночи задерживаться до темноты явно не стоит. Где угодно лучше, чем здесь.
Как только окончательно рассвело, они подкрепились на скорую руку и свернули лагерь. Идти Фродо не мог, поэтому четверо остальных распределили большую часть багажа между собой и усадили его на пони. За последние дни бедная скотинка на диво оправилась: стала выглядеть поупитаннее и посильнее и принялась выказывать знаки привязанности к своим новым хозяевам, особенно к Сэму. Видно, обхождение Билла Осинника было весьма жестоким, раз путь в глуши оказался для настолько лучше её прежней жизни.
Двинулись они к югу. Разумеется, предстояло пересечь Тракт, но это позволяло быстро укрыться в зарослях. Кроме того, им было необходимо топливо: Бродяжник сказал, что Фродо нужно держать в тепле, особенно ночью, когда огонь послужит некоторой защитой им всем. В расчёты входило также немного сократить путь, срезав большую петлю Тракта: к востоку от Заверти он менял направление и делал широкий загиб к северу.
Медленно и осторожно обогнули они юго-западный склон Заверти и подобрались к Тракту. Всадников заметно не было. Но стоило им ступить на дорогу, как поодаль перекликнулись два бросивших их в дрожь голоса: один позвал, другой ответил. Они перебежали Тракт и поспешили к ближайшим кустам. Начался унылый путь по бездорожью. Равнина постепенно снижалась к югу; кустарники и чахлые деревья росли пятнами, между ними широкие голые пространства. Трава редкая, серая, грубая; листва в зарослях редела и опадала. Безрадостный край. Продвигались медленно, разговаривали мало. Фродо тоскливо оглядывал понурившихся друзей, которые брели, согнувшись под ношей. Даже Бродяжник казался усталым и угрюмым.
Уже к концу первого дня плечо заново стало наливаться ледяной болью, но Фродо терпел, стиснув зубы, и скрывал свои страдания долгие дни. В течение четырёх тяжких суток пути местность почти не менялась: только Заверть отдалилась, а дальние горы немного приблизились. После того крика у Тракта враги не объявлялись — как в бездну канули. Ночами путники сторожили по двое, с дрожью ожидая, что сероватую лунную мглу прорежут чёрные пятна; но никого не было, и слышался только сухой шелест жухлой травы. Ни разу не возникало ощущение того, что зло таится где-то рядом, как перед атакой на Заверти. Но вряд ли Всадники сбились со следа. Наверняка выжидают, готовят новую засаду.