Что касается Бильбо Бэггинса, то во все продолжение речи он теребил в кармане золотое кольцо – то самое волшебное кольцо, которое он так много лет хранил ото всех в тайне. Сделав шаг со стула, он надел кольцо на палец и – только его и видели!
Он поспешил к себе в норку и постоял с минуту на пороге, улыбаясь гвалту, доносившемуся из шатра, и веселому гомону пирующих на поляне. Войдя в дом, он снял нарядный костюм, сложил вышитый шелковый жилет, завернул его в бумагу и спрятал. Затем быстро переоделся в старое походное платье и защелкнул на поясе пряжку потертого кожаного ремня. К ремню он пристегнул короткий меч в видавших виды черных кожаных ножнах. Отперев ящик (насквозь пропахший порошком от моли), он извлек оттуда старый плащ и капюшон. Судя по тому, что Бильбо держал их под замком, это были предметы особо ценные, хотя по виду понять этого было невозможно, – все латаное–перелатаное, выцветшее; так что какого они были прежде цвета, сразу и не скажешь, – скорее всего темно–зеленого. И плащ, и капюшон были явно с чужого плеча и висели на Бильбо мешком. Облачившись в них, он отправился в кабинет и из особого хранилища извлек какой–то завернутый в тряпье сверток, рукопись в кожаном переплете и плотный конверт. Книга и сверток полетели в тяжелый вещевой мешок, стоявший рядом и набитый уже почти до отказа. В конверт Бильбо опустил золотое кольцо и тонкую золотую цепочку к нему, запечатал и написал на конверте имя Фродо. Затем положил конверт на каминную полку – но внезапно передумал и сунул в карман. В этот миг дверь распахнулась и на пороге появился Гэндальф.
– Привет! – обернулся Бильбо. – А я вот гадаю – заглянешь ты ко мне или нет?
– Рад тебя видеть, – сказал волшебник, усаживаясь. – Мне срочно нужно было перемолвиться с тобой парой слов, чтобы покончить со всеми делами. Полагаю, ты доволен собой, шутка удалась на славу, все прошло как по писаному?
– Ну еще бы! – заулыбался Бильбо. – Только вот эта вспышка… Я и то чуть не упал со стула, а про других и говорить нечего. Решил добавить кое–что от себя?
– Угадал. Не обессудь! Все–таки ты столько лет осторожничал с кольцом, что я счел за лучшее направить твоих гостей на ложный след.
– И все мне испортить! Видать, без тебя ничего никогда не обойдется, старый ты проныра! – рассмеялся Бильбо. – Впрочем, ты, наверное, знал, что делаешь. Как и всегда.
– Ты прав. Когда я знаю что–нибудь наверняка, я и поступаю наверняка. Однако сейчас я кое в чем сомневаюсь… Впрочем, к делу! Значит, ты сыграл свою шутку. Кстати, твоих сородичей чуть удар не хватил, а кого не хватил – те страшно оскорбились. Теперь в Заселье ближайшие девять, а то и все девяносто девять дней ни о чем другом говорить не будут… Ну что ж! А как насчет остального?
– Все по–прежнему. Мне позарез нужен отдых, очень, очень долгий отдых. Я тебе уже говорил. Может быть, каникулы станут и вовсе бессрочными. Не думаю, чтобы я вернулся. По чести говоря, я совсем не собираюсь возвращаться. Дела я все уладил, так чего ради?.. Постарел я, Гэндальф! Выгляжу я моложе своих лет, но где–то там, внутри, я чувствую, что это не так. «Хорошо сохранился»! Да уж! – Он фыркнул. – Я просто стал какой–то прозрачный и тонкий, словно меня намазали на бутерброд, как масло, понимаешь? Причем масла мало, а ломоть огромный… Не дело это. Надо сменить обстановку, надо что–то предпринять!..
Гэндальф поглядел на него пристально и с любопытством.
– Да, это не дело, – сказал он раздумчиво. – Пожалуй, ты хорошо придумал.
– Хорошо, плохо ли, а менять ничего не стану. Я хочу снова увидеть горы, Гэндальф. Горы. И найти местечко, где я смог бы отдохнуть. В тишине и спокойствии. Чтобы вокруг не рыскали толпы родственников и чтобы не обрывали дверной звонок назойливые посетители. Может, я даже смогу закончить свою книгу. Я уже нашел неплохую фразу для концовки: «…и жил счастливо до конца дней своих».
Гэндальф рассмеялся:
– Так оно, скорее всего, и будет! Но книги твоей никто не прочитает, так что над концовкой можно не мучаться.
– Ну почему же? Придет время – прочитают. Фродо, например. Он уже заглянул в нее одним глазком и ждет продолжения. Ты ведь присмотришь за ним, правда? Одним глазком?
– Двумя, Бильбо, двумя, когда не надо будет смотреть в другую сторону!
– Позови я его, он бы, конечно, пошел со мной. Он ведь просился перед праздником. Но я–то знаю, что это пока одна блажь. Я хочу снова поглядеть на дальние страны перед смертью, а он ведь всю жизнь прожил тут, в Заселье, и сердце его со здешними лесами, полями и речушками. Хочу, чтобы малышу жилось привольно, а потому оставил ему почти все – кроме пары вещиц. Надеюсь, он будет счастлив. Надо только привыкнуть к самостоятельности. Пора ему встать на ноги!
– Говоришь, все оставил? – усомнился Гэндальф. – А кольцо? Уговор дороже денег! Не забыл?
– А… ну… да, кажется, вроде не забыл… – смутился Бильбо.
– И где оно?
– В конверте, если тебе так уж надо знать! – вспыхнул Бильбо.– Там, на каминной полке!.. Нет! Гляди–ка! Вот оно – в кармане! – Тут он запнулся. – Чуднó! – добавил он тихо, как бы обращаясь сам к себе. – Но, с другой стороны, почему бы и нет? Так даже лучше…
Гэндальф снова пристально посмотрел на Бильбо. Глаза его сверкнули.
– На твоем месте, Бильбо, я бы его все–таки оставил, – сказал он спокойно. – Вижу, тебе не хочется с ним расставаться?
– Ну… и да и нет. Раньше я об этом не думал, а теперь вот жалко. Не хочу его отдавать, и все тут. И зачем, главное? Не понимаю. Для чего тебе это понадобилось? – На этих словах голос его как–то странно изменился – зазвучал резко, раздраженно, с подозрением. – Далось тебе это кольцо! Остальные мои трофеи тебя почему–то не интересуют!
– До них мне и правда дела нет, а вот кольцо мне действительно «далось», как ты говоришь, – сказал Гэндальф спокойно. – Мне нужно знать правду. Это очень важно. Волшебные кольца – они… словом, они волшебные, и этим все сказано. Встречаются они редко, и ждать от них можно всякого. Твоим кольцом я заинтересовался, так скажем, по долгу службы, и интерес мой не угас до сих пор. Ты будешь скитаться по долам и лесам, невесть где. А я должен всегда твердо знать, где оно. Ну, и, кроме всего прочего, у тебя это колечко уже давно, пора бы и наиграться. Если я на верном пути и не во всем ошибаюсь, оно тебе уже не понадобится, Бильбо.
Лицо Бильбо налилось кровью, глаза сердито засверкали. Обычного добродушия как не бывало.
– Это почему же?! И какое тебе до этого дело, смею спросить? Нечего распоряжаться моими вещами! Это мое кольцо! Я сам его нашел, ясно?! Или оно меня!..
– Не спорю, не спорю, – поднял ладони Гэндальф. – Зачем злиться?
– Если я и злюсь, то виноват ты! Ты! Мое кольцо, и все тут! Слышишь? Мое, собственное! Мое сокровище! Да, именно так – сокровище!
Лицо волшебника оставалось серьезным и внимательным. Ничто не выдавало его изумления и даже тревоги, кроме внезапной вспышки в глубоко запавших глазах.
– Его уже так называли однажды, – заметил он. – Не ты. Другой.
– А теперь это делаю я. Ну и что? Подумаешь, Голлум разок обмолвился. Оно же теперь мое, не Голлумово. И останется моим. Я так решил!
Гэндальф поднялся.
– Ты будешь последним ослом, если его не отдашь, – сурово отчеканил он. – С каждым твоим словом мне это все яснее. Оно держит тебя слишком крепко. Оставь его! Тогда оно тоже тебя оставит, и можешь идти на все четыре стороны. Хочешь стать свободным?
– Как захочу, так и сделаю! Я и без того свободен, – набычился Бильбо.
– Тсс! Спокойнее, дружище! Мы ведь с тобой не первый день знакомы, и ты мне кое–чем обязан. Решайся! Обещание есть обещание. Выполняй же его!
– Хочешь заграбастать, так прямо и говори! – закричал Бильбо срывающимся голосом. – Только не выйдет у тебя ничего! Не отдам я своего сокровища! Ясно?! – И рука хоббита потянулась к мечу.