— В том ящике, что священник держал рядом с кроватью королевы, находился Каменное Сердце? — спросил я.
Она лишь кивнула.
— Я думал, что это меч королевства?
— Я тоже так думала. Но меч, который весит на стене над троном, всего лишь копия, — она протянула руку к своему мечу и коснулась рукоятки. Осторожно, почти нежно, она провела пальцами по искусно выкованной драконьей голове, затем посмотрела на меня. — Я знаю, почему, — наконец тихо произнесла она. — Его нельзя воспринимать легкомысленно. Когда вытаскиваешь его из ножен, он… беспощаден. Он не знает милосердия, только истину и справедливость. Он не прощает ошибок и полон гнева на неупорядоченный мир. И считает, что его долг привести его в порядок, — она замолчала. — Не испытывать милосердия, думать в холодных рамках справедливости и разума… освобождает. Ты знаешь, что прав и что сомнения невозможны. Вряд ли есть что-то, что предаёт больше сил, чем знание этой истины. И когда он снова отпускает меня, я вспоминаю, как это, не чувствовать милосердия, иметь каменное сердце в груди. Он окутывает мою душу в самый глубокий и тёмный лёд, делает её недосягаемой для любого влияния или магии… и он знает лишь одну цель, одно желание, которое у нас совпадает, — она глубоко вдохнула. — В ту ночь я встала на колени перед нашей королевой, и она приняла мою клятву, но я повторила её слова. Эта была не знакомая тебе клятва паладина, нет, эта клятва была особенной. Я поклялась её жизнью, её честью, её волей и её верой сделать то, что будет лучше всего для королевства, — она посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. — Ты слышишь? Он заставила в честь неё поклясться всеми королевствами, но не по её указке. Она оставила решать мне, что я считаю лучшим! Как только можно требовать такую клятву? И это сделала именно она, хотя знает, какое бремя означают её слова!
Я закрыл глаза, вспоминая другое время: маленькую девочку, сидящую под яблоней с согнутыми коленями и с любопытством наблюдающую, как сэр Родерик чинит свои доспехи. В тот день посол из Мелбаса доставил её отцу, королю, многословную клятву тамошнего князя вместе с золотом и драгоценностями. На полном основании, потому что были причины сомневаться в верности того князя. Клятва была длинной и многословной, искусной в словосложении и льстивой в выборе слов — шедевр дипломатии.
— В чём поклялся князь, сэр Родерик? — спросила она.
Я ещё очень хорошо помнил её голос, любопытство в глазах и улыбку, когда она надкусывала яблоко. Это был день, прежде чем она упала, перед ней тогда ещё лежала целая, беззаботная жизнь.
— Он поклялся, что больше не попадётся, — сказал я, возможно, немного более колко, чем следовало. У сэра Родерика было собственное мнение о таких клятвах, и если бы была его воля, он встретился бы с князем по-своему. Лично и скорее немногословно.
— Это плохая клятва, — заметила она. — Я подозревала нечто подобное. Я не доверяю людям, которые слишком много говорят. Своими словами они лишь пытаются запутать. Они все хотят что-то украсть… даже если это просто мысли.
Сколько ей тогда было? Восемь? Я бы отдал за неё жизнь. В некотором смысле позже я действительно умер за неё.
Я только кивнул. Да и что я должен был ответить? Она была права. Так много мудрости…
— А какая клятва хорошая, Родерик?
— Сделать самое лучшее, что в твоих силах, — ответил я. — Большего нельзя и требовать.
— Поклясться сделать лучшее для королевства?
Я кивнул.
— Не особо много слов, Родерик. Я только на прошлой неделе читала вашу клятву. Она была намного длиннее.
Я вспомнил, что не смог тогда сдержать смех.
— Вот как! Вы прочитали клятву, Ваше Высочество? Возможно, в ней было больше слов, но смысл то же самый.
— Когда вы говорите подобное, звучит очень просто, — заметила она, выплёвывая семена яблока в ладонь. — Вот, Родерик, я знаю, что вам нравятся эти семена.
Я принял их, поклонившись.
— Спасибо, Ваше Высочество, — я аккуратно убрал семена в мешочек к другим, когда она продолжила.
— Родерик, скажите, действительно ли всё так просто?
— Нет, иногда это сложно. Но таково уж моё мнение, — я поборол импульс погладить её по голове. — Да я и сам человек простой.
Наверное, я никогда не смогу забыть её взгляд.
— Вы дурачите меня, Родерик, или себя?