Я кивнул остальным, когда взял Лиандру за руку.
— Говорю вам, пришло время идти спасть.
На рассвете я соскочил с кровати, одно мгновение перед глазами стояло чёрное лезвие, метящееся мне в сердце, но это был лишь обрывок сна. Я посмотрел на Лиандру, она сонно запротестовала, ища меня в помятых простынях. Я снова опустился к ней на кровать, взяв с собой в сон её лицо. И оно нравилось мне больше, чем лицо женщины Ночного Ястреба.
Утром мы узнали, что ночью у Дарзана начался жар. Серафина и Тарук ещё попытались отвести его в храм, но яд был слишком сильным: он умер прежде, чем они добрались до божьего дома.
От Ночных Ястребов ничего не осталось, тела и всё, что у них было с собой из снаряжения, исчезло ещё ночью, но кое-что они оставили на кухонном столе: ручной арбалет и десять новых неиспользованных болтов, а также две расколотые чёрные монеты.
Наталия сказала, что они обе находились в мешочках, а те, в свою очередь, в комоде рядом с её кроватью. Стеклянный кинжал, который она присвоила себе, исчез.
Это сделало завтрак событием с бесконечными разговорами.
— Значит нам повезло, что они обошлись с нами честно, — задумчиво произнесла Лиандра, двигая по столу одной из расколотых пополам монет. — Они легко смогли бы убить нас во сне.
Возможно. Но ни Каменное Сердце, ни Искоренитель Душ не нуждались во сне, а мой проклятый клинок вполне был способен вырвать меня из самого глубокого сна.
— Значит нам повезло, — сказал я, кладя в карман свою монету. — Иногда удача необходима.
Мы все встали сегодня рано, Серафина и Тарук, возможно, даже ещё не ложились, а смерть Дарзана тяготила нас. Единственным лучиком света была миска с кусочками медового пирога на столе.
Время от времени я украдкой лакомился им.
Армин посмотрел на расколотую монету Лиандры и покачал головой.
— Смысл понятен, — промолвил он. — Но я ещё никогда не слышал ничего подобного, — он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. — Я не понимаю, как они смогли войти.
Я подумал о том, как Ночные Ястребы превратились в дым. Ни одна из наших ставен не закрывалась настолько плотно. А можно ли утопить дым?
— Это действительно закончилось? — спросила Лиандра. Она выглядела немного рассеянной, а её глаза были красными.
Ей нравился Дарзан, и она имела с ним больше дел, чем я. На самом деле, я почти его не замечал.
— Нет, — ответил я. — Через двадцать лет один из них снова попытается убить нас. Но сначала ход сделаем мы, — я посмотрел на Наталию. — Теперь всё зависит от тебя. Как твоя рука?
Она пошевелила ей.
— Она более менее в порядке, — сказала она. — Но до этого я ещё наведаюсь в храм. Также чтобы помолиться. Мне нравится твой бог.
Мой бог. Дарзан был мёртв. Молодой человек, трудолюбивый, скромный и вежливый. От него не было слышно ни единого громкого слова, он всегда был незаметным и имел почерк, из-за которого храмовые писцы могли бы заплакать от зависти.
Сольтар получил свою плату.
20. Посол
— Армин, — сказал я. — Нам нужна твоя львица, Файлид.
Он с удивлением посмотрел на меня.
— Эссэри, как бы это не было удивительно, но она эмира, львица Газалабада, и сама распоряжается своим временем. Но так как она благоволит к вам, то, возможно, ещё сегодня найдёт время, чтобы принять вас.
Возможно, «ещё сегодня» будет уже слишком поздно. Я покачал головой.
— Я говорю не об аудиенции, а о том, что она нужна нам лично, прямо сейчас. Есть кое-что, что мы должны сделать вместе.
Армин растерялся.
— Господин Требований, вы хотя бы назовите, что это?
Я покачало головой.
— Пока нет, я ещё не совсем уверен.
— Значит вы хотите, чтобы она прибежала к вам, как собачонка, которую позвали, не зная, для чего? Перед вами она тоже не будет преклонять колени, Хавальд бей, — упрекнул меня Армин.
Я вздохнул. Когда дело касалось Файлид, он в последнее время часто вёл себя подобным образом.
— Передай ей, что речь как раз об этом. Чтобы ей не пришлось преклонять колени. Это важно.
— Это вы так говорите, Господин Нетерпения!
— Армин, — тихо промолвил я. Мой тон, возможно, был немного холоднее, чем я планировал. — В гавани стоит корабль, который я купил по твоему совету. Купил у тебя, как я полагаю. Теперь он принадлежит мне. Мы все можем быть на борту уже через отрезок свечи, а спустя ещё один — отчалить. Ночные Ястребы рассекли наши монеты. Если мы отправимся в путь, нас никто не остановит. И это именно то, что мы сделаем, если твой Львицы не будет здесь через отрезок свечи.