— Я бы не сказал, что знают, — ответил тот. — Но у всех, кто стоит на страже у ворот, хорошая память. Этот солдат сможет детально описать вас. Когда ожидаются важные гости, в караульных помещениях возле ворот лежат папки с рисунками лиц, которые изучает каждый солдат, прежде чем приступить к выполнению своих обязанностей, — Армин серьёзно посмотрел на меня. — Нести службу у ворот дворца — большая честь. Ошибки немыслимы. Теперь этот солдат проверит в книгах, есть ли там ваш рисунок. Если не найдёт, то точно опишет вас художнику. К тому же, этот человек знает больше: вы приехали в сопровождении эмиры, и всё случилось неофициально, а значит вы тот, кому в высшей степени доверяет моя львица.
— А кто для него ты, Армин? — с улыбкой спросил я, и тот театрально вздохнул.
— Думаю, охранникам доставляет удовольствие игнорировать меня.
От Армина я знал, что он тоже любил изменять свою внешность.
Я удивлённо посмотрел на него, но он покачал головой.
— Серьёзно, он узнал меня, как вашего слугу, господин. Я редко бываю во дворце, ведь ещё не всё определённо, а если обо мне узнают слишком много, это может поставить под угрозу наши планы. Когда мы видимся, то встречаемся за пределами этих безопасных стен, одна из причин, почему её отец не обрадовался нашей связи, — он прямо посмотрел на меня. — Именно эссэра Фала убедила его в обратном, — он отвёл взгляд. — Вы не можете себе представить, насколько я уважаю эссэру, потому что она была кузнецом нашего счастья, — он задумался. — Смерть отца была для моей львицы тяжёлым ударом. Если с эссэрой что-нибудь случиться, она не переживёт. Пусть боги продлят дни эссэры на века, и позволят её свету ещё долго светить в этом мире, — он наклонился и коснулся моей руки, доверительный жест, который он редко себе позволял.
— То, что эссэра Фала отправляется в царство Сольтара, очень сильно пугает мою Файлид, господин. Вы присмотрите за ней? Сольтар не нуждается в ней так сильно, как нуждаемся мы. Нам также необходима её мудрость. Вы не могли бы сказать ему об этом, если увидите?
— Армин, это не царство смерти, — успокоил я. — Ты же сам говорил.
— Ещё ближе невозможно к нему приблизиться, не пройдя чрез врата. А так как это маленький шаг…
Паланкин остановился, и полог откинули в сторону. Перед нами стоял Хахмед, Хранитель Протокола, и как обычно, смотрел на меня с неодобрением. Тем не менее мне показалось, что на этот раз взгляд был менее неодобрительным. Мы с Армином вышли из паланкина и подошли к Файлид, которая серьёзно на нас смотрела, пока Серафиана выбиралась из паланкина.
— Нам нужно дальше, — тихо промолвила Файлид, не убирая вуали. — Хахмед безопасно проводит вас к бабушке и будет ждать, когда вы закончите, — я угадал под тканью её вуали быструю улыбку. — В любом случае, я благодарю вас за ваши усилия. Божественной защиты вам и мудрости, — официально сказала она, слегка поклонившись. Она также посмотрела в сторону Серафины, которая, похоже, тоже улыбалась. Именно Серафина несколько дней назад предоставила Файлид шанс противостоять некроманту в теле Марины. Что бы ни обсуждали обе женщины в паланкине, это их сблизило. Она опустила полог, когда носильщики подняли паланкин.
3. Милость Сольтара и тёмный Кронскрагер
Серафина внимательно оглядывалась. По большей части её лицо было скрыто вуалью, всё же я мог предугадать, что она чувствует. Семьсот лет назад этот дворец — или другой на этом же месте — был её домом, резиденцией последнего имперского губернатора, чьей дочерью она была. Что осталось с того времени, а что изменилось? Только она это знала, и мне было интересно, что это за чувство, снова увидеть это место.
Хахмед подождал, пока между паланкинами не образовалось некоторое расстояние, затем повернулся ко мне и поклонился так низко, что его лоб почти коснулся ухоженной гравийной дорожки, на которой мы стояли.
— Хавальд бей, — серьёзно сказал он и даже выглядел немного смущённым. — Мне стыдно перед вами. Из-за гордости я не понял того, что сразу же увидела в вас моя госпожа. Я считал вас непочтительным, но именно я был тем, кому не хватало почтения. Простите меня, саик.
Это признание было самым неожиданным из всего, что он мог сказать; я был более, чем удивлён. Увидев выражение моего лица, Серафина развеселилась.
— Хахмед, Хранитель Протокола…, - начал я и запнулся, подбирая слова. Где был Армин, когда я так в нём нуждался? — Тот день был неудачным, тогда я просто очень устал. Вам не в чем себя винить, по правде говоря, это мне не хватало почтения.
— О Хранитель Протокола и Дверей, что вы пытаетесь сказать моему господину? — выручила меня Серафина, и я заметил, как Хахмед удивлённо посмотрел на неё.