— Теперь мне тоже не хочется знать, что именно скрывается за этой дверью, — заметила Серафина с приподнятой бровью, когда смотрела вслед маленького мужчины. — Я припоминаю сразу несколько протоколов, которые он только что нарушил.
Теперь я тоже положил руку на дверь, чувствуя холод в камне, который едва согласовывался с жарой, обычно палящей в Газалабаде.
Хотя я едва к ней прикоснулся, дверь тихо распахнулась, открывая вид на длинный зал, полы стены и потолок которого были выложены белой плиткой. Большие отполированные зеркала, которые фокусировали и распределяли свет, падающий через глубокую шахту в потолке, погружали комнату в яркий свет; только передняя стена, на которую мы смотрели, была выложена чёрной плиткой. Там, в искусной мозаики, был изображён Сольтар, который одной рукой взвешивал на ладони перо, а другой измученный труп.
Непостижимые и полные звёзд глаза бога были почти скрыты под тёмным капюшоном. Перед передней стеной стоял небольшой алтарь, на нём лежали свежие подношения. Шесть больших белых мраморных столов были расставлены по всей комнате, и каждый из этих столов имел желобки для крови, которые вели к серебряной ванне. Пахло кровью и мылом.
Два стола были заняты. Под белыми, частично испачканными кровью простынями, были видны контуры человеческих тел. Углубившись в разговор в этом странном переднем дворе в царство Сольтара, нас ждали три человека. Там стояла, одетая во всё чёрное, эссэра Фала. Её неприкрытое вуалью лицо сильно состарилось. Рядом с ней стоял уже знакомый мне пожилой мужчина с белоснежными волосами: Перин да Халат, учёный из далёких земель, личный врач Файлид и, вероятно, других членов семьи эмиры.
А также ещё один мужчина. В первый момент из-за его маленькой и полноватой фигуры и открытого любопытного выражения лица я подумал, что ему здесь не место, но на нём явно была одета мантия священника Сольтара.
Холод был не только физический, здесь определённо чувствовалась рука Сольтара и давила на души живых.
Когда они нас заметили, эссэра Фала склонила голову, врач слегка поклонился, но, к моему удивлению, ниже всех склонился служитель Сольтара.
Рядом я услышал, как Серафина издала звук, похожий на тихий стон.
— Добро пожаловать, Хавальд бей, — взял сначала слово священник смерти. Он открыто и с любопытством разглядывал нас с Серафиной. — Не бойтесь, потому что я отвечаю за то, чтобы сдерживать границы смерти, и чтобы вновь безопасно вывести вас в свет жизни. Уважайте жизнь, проявляйте почтение и благоговение перед теми, кто лежит здесь. Помните, что в конце каждый из нас предстанет перед ним, и каждую душу он проводит в царство, которым повиливает, а затем в новую жизнь, которая ждёт нас, когда мы пройдём через его священные залы.
— Слава богам, — прошептала стоящая рядом со мной Серафина.
— Слава богам, — повторил я, глядя на неё. Её глаза округлились, и я подумал, действительно ли это была хорошая идея, взять её с собой. Я также подумал, а хорошая ли это была идея, самому прийти сюда.
Я сделал широкий шаг и вошёл в комнату, Серафина последовала за мной, и каменная дверь беззвучно за нами закрылась, после чего показалось, что холод ещё усилился.
Священник подошёл к нам.
— Прошу, оставайтесь стоять так, — тихо произнёс он. — Я должен выполнить ритуал, чтобы вы могли безопасно встретиться со смертью. Ведь как только душа надёжно оказывается в залах Сольтара, смерть полностью овладевает плотской оболочкой, и даже в таких священных местах как это, смерть хватает невидимыми пальцами всё живое, — он протянул каждому из нас серебряную цепочку с чёрной жемчужиной, на которой сиял символ Сольтара. — Оденьте эту цепочку, тогда с вами ничего не случится.
Мы молча сделали, как он сказал.
Он скрестил руки на груди и закрыл глаза.
— Господин, защити от невидимой смерти тех, кто посетил твоё царство, прогони болезнь и несправедливость, удерживай яды гниения, защищай живые души в твоём царстве и благополучно верни нас обратно к свету жизни.
Он глубоко вздохнул и открыл глаза. Одно мгновение они казались чёрными, как сама ночь. Затем его губы растянулись в тонкую улыбку.