— Ты считаешь его хорошим? Лиандра ош… оторвёт мне голову!
Теперь она смеялась открыто.
— Эти северяне начнут расспрашивать. Нас уже знают в этом городе. Саик Хавальд с телохранителем женского пола… Это вызовет их любопытство. И в какой-то момент перед посольством кто-нибудь появится и постучит в нашу дверь.
— Для ше… чего им это?
— Потому что никто не поверит, что ты сделал это только потому, что снова хотел выпить приличное пиво!
— Пиво действительно было хорошем!
Мне было важно, чтобы она это поняла.
— Для чего ты это сделал? — спросила Лиандра, когда снимала с меня сапоги.
— Это было хорошее пиво. Самое лучшее! — объявил я.
Откуда она появилась так внезапно?
— Ты практически никогда не пьёшь пиво, — ответила она. — В основном, только разбавленное вино, да и то всегда в меру. Почему пиво?
— Я хотел избавиться от привкуса, — серьёзно объяснил я.
Она зажала мой второй сапог между ног, а я, положив ногу на её округлую задницу, надавил. Наконец сапог слез. Мои ноги болели. Какими бы удобными не были сапоги, они были новыми.
Она бросила сапог на пол и с улыбкой посмотрела на меня.
— Не думай, что я всегда буду тебе так помогать, — наконец произнесла она. — Серафина рассказала мне, как было тяжело.
— Дело не в этом. Я почувствовал вкус Ордуна…
Ее улыбка исчезла.
— Ордуна, некроманта?
Я кивнул.
Она вздохнула.
— Надеюсь, пиво было достаточно хорошим, — она покачала головой. — Тем не менее время было не подходящим.
Я знаю, хотел я сказать, но заснул.
4. Расставание и мрачные мысли
Я открыл глаза. Сначала один, потом другой. Собственно, всё было в порядке, я был ещё жив и даже когда зашевелил головой, всё осталось на своём месте. Вместо ожидаемой пульсации, я ощутил всего лишь лёгкое давление на виски. Кружка вмещала в себя полторы меры… И Рагнар, видимо, правильно описал особенные достоинства Кронскрагера. Неудивительно, что он назвал его королевой среди пива.
— Вижу, ты ещё жив, — раздался голос Лиандры со стороны письменного стала. Она улыбалась. Я сел — мир всё ещё оставался на месте — и выглянул во двор. Было ещё светло, хотя тени стали более отчётливыми. Должно быть я спал не более пол отрезка свечи.
— На удивление, да.
Я встал, подошёл к умывальнику и умылся.
Вода с ароматом розы… Кто сейчас заботился о таких вещах? Лиандра? Вряд ли. Она знала, что мне нравилось, когда так пахло от неё, но не от меня. Зиглинда? Это было бы на неё похоже.
Лиандра внимательно меня изучала.
— Серафина рассказала мне, что случилось. И сколько ты выпил. В такую жару, Хавальд, ты идиот! Должно быть боги благоволят к тебе, другие бы сейчас лежали на смертном одре.
Я покачал головой. Осторожно. Она не упала с плеч. Пиво действительно поразительное.
— Я упоминал Рагнара, моего друга с севера. Того, о котором Янош думал, что он меня обманывает.
Она кивнула.
— Он рассказал мне об особенном пиве, которое варят северяне и которым они даже, якобы, торгуют с гномами.
Она приподняла вверх бровь. Я ещё никогда не видел живого гнома, вероятно, она тоже, но баллады в этом отношении были предельно ясны: гномы пили только своё собственное пиво. Что ж, теперь я поверил, что есть исключение.
— Тёмный Кронскрагер. От него нет похмелья.
Я подошёл к ней, положил руку на плечо и хотел наклониться для поцелуя, но она упёрлась мне рукой в грудь, а другой замахала перед моим носом.
— Если бы у тебя был мой нос, ты бы этого сейчас не сказал. Ты воняешь пивом! — она улыбнулась и заметив мой взгляд, захохотала. — Не смотри на меня так! — сказала она, отталкивая меня. — Ты сам виноват.
— Ты права, но поверь, это был лучший выбор, — я провёл рукой по волосам и снова сел на кровать. — Я ещё никогда не делал ничего подобного.
— Не пил пива?
Я покачал головой.
— Другое? — тихо спросила она.
Я кивнул.
— Ещё совсем недавно это сердце билось. Прикоснуться к нему… Во время своей учёбы ты когда-нибудь видела вскрытое тело? — она лишь кивнула. — Всё чудесным образом связано и компактно уложено. И какими бы непонятными на первый взгляд казались органы, во всём есть смысл, там виден порядок, воля богов и творения. Чудо… и в то же время ужасное зрелище, — я закрыл глаза. — При помощи острия меча я научился прокладывать дорогу между рёбер к сердцу и достаточно часто находил её. Я видел взгляд учёного — врача, когда он вскрывал грудную клетку. Он знал, что делает, и как бы жестоко это не казалось, в его глазах читалось благоговение.