Однако то, что Серафина поставили передо мной на стол, было не кофе, а большая миска с чем-то, что выглядело не особо аппетитно.
— Что это?
— Секретный семейный рецепт.
Она подозрительно улыбалась.
— Это меня убьёт? — спросил я.
Её улыбка стала шире.
— Возможно.
Я выпил, сделав четыре больших глотка. После мне стало плохо.
— Так и должно быть, — заметила она.
10. Твёрдая надежда
Незадолго до восхода солнца мы стояли перед закрытыми воротами дворца. Это было не лучшее время для визитов. Никто нас не жадл, а лейтенант у ворот сказал, что не знает нас.
— Проверьте книги с рисунками, — попросил я.
— Мне знакомы ваши лица, — безразлично ответил офицер.
— Значит вы всё-таки нас знаете? — спросила Лиандра.
— Я знаю, что у вас был доступ во дворец. Но в книге ничего не стоит о том, что вам следует открывать ворота, когда они должны оставаться закрытыми.
— Капитан Кемал? — спросил я.
— Сейчас он не на службе.
— Вы могли бы его разбудить, — предложила Наталия.
Лейтенант посмотрел на неё. Ему понравилось то, что он увидел. На всех нас были одеты тёмные одежды телохранителей, потому что это был еще один способ незаметно передвигаться по городу. Телохранители встречались повсюду, они были безлики и обычно реагировали раздражённо, если с ними кто-то связывался. Кроме того… Если мы собирались лететь в Янас, было мало смысла в том, чтобы показываться там во всём великолепие. Однако фигура Наталии была достаточно женственной, чтобы произвести впечатление даже в этих свободных одеждах.
— Даже ради тебя, Цветок Ночи, я не дам снять с себя шкуру, — заметил солдат. — Что неизбежно случится, если я разбужу капитана.
— Но если вы запомнили наши лица из книг, то, наверняка, знаете, что у нас есть доступ, — вставил я.
— Вот почему я стою здесь и говорю с вами, — стоически ответил лейтенант. — В противном случае прогнал бы вас взашей дубинками.
— Эмира дала инструкцию, чтобы нас впускали в любое время, — снова попыталась Лиандра.
Лейтенант поклонился.
— Это большая честь. Я верю вам, эссэра. Но я ничего не знаю об этой инструкции.
— Можно тогда поговорить с Хранителем Протокола? — спросил я.
— Он, несомненно, уже встал и выполняет свои многочисленные обязательства. Но я, определённо, не собираюсь мешать Хранителю Протокола и Дверей, потому что в его обязанности не входит лаять, когда маловажный лейтенант дворцовой стражи свистит. И я уверен, он мне подробно это разъяснит.
— Эссэра Фала? — попытался я.
Он с удивлением посмотрел на меня.
— Вы желаете невозможного, эссэри. С таким же успехом вы могли бы попросить меня, разбудить эмиру.
— Как вас зовут, лейтенант? — спросила Серафина.
— Хакул, эссэра, — ответил солдат, слегка поклонившись.
— Если я теперь вам скажу, что это действительно желание эмиры — долгого ей правления — чтобы нас впускали во дворец в любое время? Что она рассердится, если её не разбудить? Что речь идёт об очень срочном, личном деле? Что именно это может привести к тому, что с вас снимут шкуру?
— Я вам верю, эссэра. Иначе вы не были бы так настойчивы и не посмели угрожать солдату дворцовой стражи, — он слегка улыбнулся. — Но эмира — дочь своего отца, Эркула Праведника, и ни он, ни она, не захотят причинить вред верному солдату, потому что тот выполнил свой долг.
Серафина вздохнула.
— Извините, Хакул, это было грубо с моей стороны. Но вы просто не знаете, кто стоит перед вами. Вы, вероятно, слышали слухи о том, что произошло за последние время.
Он поклонился немного ниже, чем раньше.
— Конечно, эссэра. Но хороший солдат слушает приказы, а не слухи.
— Это Хавальд бей, князь из далёких стран, рядом с ним стоит эссэра де Гиранкур, посол из далёкого южного королевства. Они были почётными гостями на коронации эмиры.
— В это я тоже верю. Вам была оказана самая большая честь. Но я всё равно вас не впущу, — вежливо произнёс лейтенант. — Я действительно сожалею.
Я даже ему поверил.
Он снова поклонился и посмотрел на меня.
— Знаете, эссэри, если бы у вас было кольцо, приглашение, что-нибудь, что подтвердило бы вашу личность, я бы позвонил два раза в тот колокол. Тогда гонец нашёл бы Хранителя Протокола, и тот бы знал, что делать дальше.