Андрон поднялся с колен и, не отводя взгляд от Афродиты, медленно повернулся к ней.
Две минуты до активации клейма. Он и не представлял себе, что в последние мгновения его жизни кто-то из хозяев будет рядом. Однако, какими-то судьбами, пересеклись.
Сила начала наполнять тело и душу серого ящера. Ранг его стремительно повышался. Пятый, тимарх. Десятый, каномарх. Четырнадцатый, алоарх. Восемнадцатый, иршиларх.
Андрон чувствовала в себе силу, достаточную чтобы сотворить или разрушить галактику, а ранг его продолжал стремительно расти.
Двадцать первый, ксиромарх. Двадцать четвертый, ириарх. Двадцать восьмой, энодарх.
Когда Андрон достиг тридцатого ранга, силы, что удерживали его физическое воплощение в образе серой ящерицы, не выдержали и чешуя посыпалась к ногам чудовища. Втягивались клыки и когти, костлявый торс и лапы обрастали мышцами. Над плечами поднялись крылья. Пестрые, словно крылья перепела или коростеля.
Богиня не смотрела на своего раба, но видела его так же, как всегда, когда он входил в зоны, подконтрольные Олимпу.
Афродита помнила, как этот мальчишка потешно прыгал с тренировочным мечом вокруг воина-фантома, пытаясь опробовать те боевые навыки, что были вложены в его память при преобразовании в воина богов. Как потешно юный ангел махал крыльями во время своего первого полета, пытаясь выровняться и успеть за летящими впереди собратьями. Он был очень похож на ребенка. Нет, он и был ребенком. Жизненных сил в человеке заложено на три сотни лет. Считалось, что за это время душа вызревает и формируется окончательно, но из-за тяжелой нехватки воинов, сроки жизни в смертной форме у детей Олимпа были сильно сокращены. Люди в мире Андрона старились с четырехкратной скоростью и жили по шестьдесят-восемьдесят лет, а очень многие умирали и еще раньше. Андрон погиб в возрасте тридцати лет, не успев даже осознать по-настоящему, что такое жизнь.
Детская душа, брошенная на убой в яму с голодными хищниками. Он ринулся тогда в битву, стремясь помочь гибнущим товарищам и не думал даже, что ни малейшего шанса на победу у его отряда нет. Командование ведь не может предать своих солдат? Не может бросить в битву только для того, чтобы все новобранцы бесполезно и бессмысленно погибли?
Богиня не подала тогда голоса в защиту приговоренных, лишь покорно склонила голову перед Зевсом и отдала худших из плохих. Олимпу некогда было играть в добрых родителей.
Андрон, обретший свой истинный облик, стоял перед склонившей голову богиней.
Крылатый человек, закованный в тяжелую руническую броню. Таким он стал после первых трех сотен лет беспрестанной войны в мертвых мирах и эпизодических кратких передышек на нижних ярусах сада Олимпийцев. Уже не ребенок. Расправились плечи, обрел стальной оттенок взгляд. Гордый и храбрый молодой мужчина, настоящий воин. По виду никак не скажешь, что мусорщик-кватарх.
Не удивительно, что к нему подошла одна из нимф, бегающих на нижние ярусы поглазеть на молодых ангелов. Не удивительно что ангел, не избалованный женским вниманием, ответил на ее интерес. Оба они не подумали вовремя о том, что владык Олимпа может разозлить романтическое знакомство служанки высших властителей и грязного мусорщика. Нимфе стерли память, а пестрокрылому ободрали кожу и мясо до самых костей. Но даже этого было мало разгневанной царице Олимпа. Мертвые не испытывают мучений и только поэтому ангел не погиб под пытками. Гера хотела, чтобы мучения его были долгими, чтобы он всею душой познал собственную ничтожность и глубину ошибки. Он был запечатан в новом теле. Превращен в чудовище, от одного вида которого многие могли бы покрыться преждевременной сединой.
«Не могу же я испортить тебе воина, моя дорогая». — сказала тогда Гера Афродите. — «Посмотри, он даже стал намного совершеннее»!
И хозяйка изуродованного раба снова смолчала. Ее слуга принял всю тяжесть и боль ошибок на свои плечи. Он выдержал, хотя его улыбка навсегда обратилась в ехидный оскал, а глаза начали источать багровую тьму. Или, может быть, не навсегда, просто на Олимпе его никогда больше не видели иным? С того момента Андрон ведь ни разу не задержался на территориях Олимпа дольше, чем было необходимо, чтобы сдать артефакт. От него, источающего ненависть и злобу, шарахались все, даже собратья старших рангов. Невозможно было представить, что эта жуткая тварь служит богине, во множестве миров почитаемой, как воплощение любви.