— Валентина жива! — Герцог взял старика за руку. — Вы этого не знали?
— Я ничего не знаю! Ради Бога… я заклинаю вас, сударь… не шутите со мной так… это слишком жестоко. Позвольте, как вы сказали?… Валентина жива? Значит, у меня есть дочь?
— И к тому же счастливая дочь! Валентина замужем за славным человеком, капитаном Моррелем. Она — мать семейства. Слышите, господин де Вильфор, вы — дедушка.
Ошеломленный услышанным, старик медленно опустился в кресло. Герцог вытащил флакончик с нюхательной солью, который захватил с собой, и брызнул несколько капель в лицо близкого к обмороку Вильфора. Потом обернулся, собираясь дать знак Моррелю. Но в этом уже не было необходимости, капитан стоял перед стариком на коленях. — Отец! — воскликнул он. — Все, что вы сейчас узнали, — истинная правда! Валентина жива, а я — ее муж! Вы не помните меня? Я тоже считал Валентину умершей, я тоже шел за ее гробом. Но граф Монте-Кристо спас ее, потому что это была мнимая смерть. Граф соединил меня с ней. Вы были тогда больны, тяжко больны, и мы не могли вам это сказать!
Казалось, Вильфор пытается собрать свои душевные силы. Испытание и в самом деле было суровым, но он выдержал его с честью. Он в полной мере осознал, какое счастье подарила ему судьба, и невольно произнес вполголоса:
— Благослови, Боже, графа Монте-Кристо!
— Аминь! — добавил герцог. — А теперь пойдемте со мной. У меня есть для вас еще сюрпризы!
Капитан протянул руку своему тестю. Вильфора била дрожь. Он словно все еще пытался осмыслить нечто непостижимое. И при том горел желанием вновь увидеть свою дочь. Однако силы изменили ему, Моррелю пришлось помочь старику спуститься по лестнице.
Когда они проходили мимо комнаты, где ожидал врач, герцог открыл дверь.
— Благодарю вас, доктор, — сказал он. — Все именно так, как вы предсказывали. Все хорошо!
Затем он вместе с Моррелем и Вильфором двинулся дальше. Наконец они очутились в великолепной приемной, а оттуда прошли в более скромно обставленный кабинет. Там в большом и удобном кресле на колесиках неподвижно сидел древний старец. Вильфор замер от неожиданности, а потом бросился к его ногам.
— Отец! Вы ли это? Боже мой! Отец! Раз вы здесь, то и Валентина, должно быть, где-то поблизости!
Это и в самом деле был почтенный Нуартье де Вильфор, отец королевского прокурора, теперь уже бывшего, который в эту минуту, заливаясь слезами, обнимал колени недвижимого старца. Как мы знаем, Нуартье был парализован. О теплившейся в нем жизни говорили только глаза, с непередаваемым выражением глядевшие на вновь обретенного сына, припавшего к его ногам.
Тем временем в кабинет вошел некий господин с дамой и двумя детьми.
— Жюли! Эмманюель! — воскликнул капитан и бросился в объятия сестры и ее мужа. Дети радостно прыгали вокруг, не зная, как выразить свой восторг.
Счастье этих людей можно было бы назвать полным, если бы не отсутствие еще одной особы, а между тем она, не замеченная покуда ни Вильфором, ни Моррелем, уже стояла в дверях. Это была Валентина, а с нею маленький Эдмон.
Первым ее увидел Макс.
— Валентина! Любовь моя! Эдмон, мальчик мой! — вскричал он, а в следующий миг прижал жену и сына к своему сердцу. Все свидетели этой долгожданной встречи были взволнованы до глубины души.
Услышав слова Морреля, Вильфор, омывший слезами радости иссохшие руки старика Нуартье, повернул голову и тоже увидел Валентину. При виде дочери, умершей и погребенной на его глазах, он не удержался от возгласа, в котором соединились и восторг, и изумление. Он не мог отвести от нее глаз — вероятно, она все еще казалась ему чудесным видением. Наконец лицо его прояснилось и засияло безмерным счастьем.
В первые минуты все мысли Валентины были только о муже, да и Моррель думал лишь о жене и сыне. Но внезапно она заметила отца, которого считала умершим, вскрикнула и лишилась чувств. Макс, угадавший причину ее обморока, едва успел подхватить ее.
— Отец? Это в самом деле мой отец? — промолвила она, очнувшись.
— Да, дорогая! — ответил Моррель. — Ты видишь, он жив! Я тоже узнал об этом только сегодня!
Валентина бросилась к отцу. Отец и дочь заключили друг друга в объятия и залились радостными слезами.
— Пойдемте, Моррель! — сказал герцог, налюбовавшись этой сценой. — Оставим их, они прекрасно обойдутся без нас. Пойдемте! Пусть наговорятся вдоволь — им есть что сказать друг другу.
Капитан согласился и вместе с герцогом вышел в соседнюю комнату. Их примеру последовал и Эмманюель со всем своим семейством. Валентина осталась с отцом и дедом.
Не будем даже пытаться описать, о чем они там говорили и что чувствовали. Пусть пылкая фантазия каждого читателя нарисует картину того, какие чувства испытывают люди, которые считали друг друга умершими, а теперь неожиданно встретились!
— Как мне благодарить вас, сударь? — воскликнул Моррель, с жаром пожимая руку герцогу. — Как мне выразить свои чувства? Вы сделали меня бесконечно счастливым!
— Благодарите не меня — благодарите графа Монте-Кристо! — ответил герцог. — Я действовал по его просьбе!
— Но как мне высказать ему свою благодарность? Где найти его? — вскричал Макс.
— Скоро он будет в Париже, — успокоил его герцог. — Тогда и скажете ему все. Может быть, ваша благодарность принесет ему облегчение, ибо он пережил невосполнимую утрату. Но не будем об этом. Скоро вы все узнаете.
XIII. БРАТ И СЕСТРА
Дон Лотарио надел шляпу, собираясь уходить. Еще раз окинув взглядом свою небольшую приветливую комнату, он закрыл дверь и стал спускаться по лестнице.
Ему предстояло преодолеть пять лестничных маршей. Молодому человеку, который владел в Калифорнии обширной гасиендой, занимал элегантную квартиру в Париже, снимал в Лондоне целый коттедж, а в Берлине — шикарные апартаменты, — этому молодому человеку приходилось теперь довольствоваться скромной комнатой на пятом этаже, и на улице он очутился лишь через несколько минут.
Впрочем, никогда прежде он не выглядел так хорошо и не чувствовал себя так спокойно. Путь его лежал на одну из довольно далеких от центра улиц; он бодро шагал, временами посматривая на номера домов, и наконец остановился перед тем, который искал.