— Хорошо! — согласилась баронесса с непривычной для нее энергией. — Я приму ее. Проводите дона Лотарио в гостиную. Простите, сударь! Всего пять минут, и я снова буду в вашем распоряжении. Тягостный визит, не более.
— Вообще мне пора, позвольте пожелать вам доброй ночи!
— Нет, нет! — запротестовала госпожа Данглар, опасаясь, видимо, что молодой испанец встретится с нежданным визитером. — Пройдите в гостиную, а потом мы продолжим разговор!
Дон Лотарио последовал за горничной в соседнюю комнату. Насколько он знал, гостиную отделяла от будуара баронессы анфилада комнат. Горничной было известно, что дон Лотарио знаком с расположением комнат, поэтому она ограничилась тем, что предложила ему пройти в гостиную, где уже горел свет, и подождать там.
Однако испанец нашел дверь, ведущую в следующую комнату, запертой. Звать горничную ему не хотелось. Кроме того, он не счел нескромным слышать предстоящий разговор с бедной просительницей и остался в соседней комнате за полуоткрытой дверью в будуар баронессы.
Он слышал, как туда кто-то вошел. Но вовсе не женщина, как он ожидал! Судя по решительным, твердым шагам, отчетливо раздававшимся, несмотря на ковры, это был мужчина.
— Добрый вечер, мамочка! — донесся до него мужской голос. — Вы не хотели принимать меня — это несправедливо с вашей стороны.
— Предоставьте мне судить о том, что есть справедливость и несправедливость! Что вам угодно от меня, сударь?
— Как вы холодны, как строги! И это называется материнской любовью? — спросил неизвестный. — Разве мое письмо не объяснило вам, что мне нужно? Разве вы вправе оставлять меня в нищете?
Дон Лотарио был скорее испуган, чем удивлен, — он узнал голос своего прежнего знакомого, барона де Лупера. Что он за человек? Что ему нужно от баронессы? Неужели он настолько беден, что вынужден клянчить деньги? Однако он назвал баронессу матерью! Между тем у нее не было сына, по крайней мере он никогда ничего подобного не слышал. За всем этим скрывалась какая-то тайна!
— Вы сказали в нищете? — повторила баронесса. — Пустив на ветер всего за три недели сто тысяч франков, вы разглагольствуете о нищете?! Не вы ли писали мне, что получили обещанные пятьдесят тысяч в дополнение к тем пятидесяти тысячам, которые в этой самой комнате я передала вам недавно из рук в руки? Разве вы не уверяли меня, что на первое время вам вполне достаточно?
— Все верно, — согласился Лупер, и Лотарио показалось, что он сел. — Все так и было, не спорю! Но, увы, человек предполагает, а Бог располагает! Я думал, что невесть как разбогател, получив от вас последние пятьдесят тысяч, а они разошлись за неделю. Тогда я написал вам и опять попросил денег. Но ответа не получил. Я решил, что вы потеряли мой адрес, поэтому я здесь.
— Так вам опять подавай деньги? — спросила госпожа Данглар, и Лотарио услышал, что ее голос, всегда чистый и звонкий, дрожит.
— Вы угадали! Мне нужны деньги, минимум пятьдесят тысяч. Теперь я буду умнее — стану их экономить. Но сейчас они мне необходимы — я в крайне трудном положении. Ведь вы не можете допустить, чтобы ваше родное дитя терпело лишения?
— Не впадайте в патетику — в ваших устах она смешна! — вскричала баронесса. — Когда вы явились ко мне в первый раз, я была потрясена несчастьем, которое наслало на меня Провидение, подарив такого сына, и не в силах была ответить вам так, как вы того заслуживаете. Сегодня я не менее несчастна, но лучше владею собой. Возможно, сударь, что когда-то я и носила вас под сердцем, хотя доказательств тому нет. Да будь вы даже моим законным сыном, я не признала бы вас: такой отъявленный негодяй, вор и убийца, как вы, потерял всякое право на мою любовь! Тем более вы сами признались, что вас растили и воспитывали достойным человеком! Я не могу относиться к вам иначе как к попрошайке, которому жертвую милостыню! Но такому человеку, как вы, кто так сорит деньгами, не выжать из меня ни су! Кроме тех денег, что я дала вам по собственной воле, вы не добьетесь от меня ничего! Вот мое последнее слово! Оставьте мне свой адрес, вы получите сумму, какую я смогу вам дать. А сейчас уходите. Сегодня вы не получите ничего. Денег в доме нет.
Дон Лотарио невольно приблизился к полуоткрытой двери, откуда был виден будуар. Он был ярко освещен, в то время как в комнате, где находился наш герой, горела всего одна лампа.
Мать и сын стояли друг против друга. Баронесса — бледная как смерть, но не теряя гордой осанки, Лупер — перед ней, потупив голову.
— В таком случае я приду завтра! — упорствовал барон. — Ведь вы не можете не дать мне деньги!
— Не приходите вообще никогда! — воскликнула баронесса. — Утром я пришлю вам столько, сколько сочту нужным. Повторяю: будь у меня даже миллионы, я скорее бросила бы их в Сену, чем доверила такому человеку! И не пытайтесь приходить ко мне, пока я не позову! Для вас меня дома нет. Сегодня я приняла вас лишь затем, чтобы сказать все это. Можете шуметь, делать что вам заблагорассудится! Уходите! Теперь вы знаете мое мнение!
Лупер продолжал стоять, опустив голову и сжав кулаки. Казалось, у него в голове зреет какой-то план.
— И вы не дадите мне денег, даже если бы из-за этого мне пришлось совершить самое серьезное преступление в своей жизни?! — зловеще спросил он, понизив голос.
— Да, — вскричала баронесса, — я этого не сделаю! Более всего дону Лотарио хотелось броситься на этого негодяя и как следует его проучить — настолько возмутила его подлость мерзавца, которого несчастная женщина вынуждена была признать своим сыном. Не в силах оставаться немым свидетелем этого разговора, он отошел в глубину комнаты, где голоса матери и сына доносились до него в виде неясных, приглушенных звуков.
Через несколько минут ему почудилось, что он слышит слабый крик, и он поспешил вернуться на прежнее место, откуда был виден будуар. Там за это время произошло следующее.
— Пятьдесят тысяч франков, всего пятьдесят тысяч! — тупо повторял Лупер.
— Ничего! Ни су! — отвечала госпожа Данглар с прежней решимостью. — Уходите!
— Говорю вам, пятьдесят тысяч франков! — настаивал Лупер. — Я должен получить их, сударыня!