- Хелдар, - спросил наконец Ургит, - а каким был наш отец на самом деле?
- Гораздо выше нас с тобой, - ответил Шелк, - и выглядел очень внушительно. У него были волосы серо-стального цвета, нос - такой же, как у нас, но он делал его похожим на орла, а не на крысу.
- А мы немножко похожи на грызунов, правда? - Ургит слегка улыбнулся. - Но я не это имел в виду. Каким человеком он был?
- Вежливым. С изысканными манерами, очень воспитанным и учтивым. Я никогда не слышал, чтобы он сказал кому-нибудь грубость. - Шелк говорил все это с унылым выражением лица.
- Но ведь он был лжецом?
- С чего ты взял?
- Он обманывал! Что уж тут говорить, ведь я-то - отнюдь не плод его вечной верности.
- Ты не совсем понял, - возразил Шелк, задумчиво взглянув на зеленые волны, на которых время от времени появлялись белые гребешки. - Несмотря на всю свою воспитанность, наш отец был изрядным авантюристом. Он с готовностью принимал любой вызов - просто развлечения ради, а бесконечная, ненасытная жажда странствий заставляла его всегда стремиться к чему-то новому. Думаю, если ты соединишь две эти его черты вместе, ты поймешь, почему он увлекся твоей матерью. Я был во дворце Рэк-Госку еще при жизни Таур-Ургаса. Все его жены либо находились под строжайшей охраной, либо сидели взаперти. Наш отец просто не мог не воспринять это как вызов.
Ургит скорчил кислую мину.
- Это не слишком лестно для моего самолюбия, Хелдар. Я, видите ли, появился на свет только потому, что некоему драснийскому джентльмену нравилось взламывать замки.
- Не совсем так. У меня не было возможности поговорить об этом с твоей матерью, но мне кажется, что они с отцом по-настоящему любили друг друга. По крайней мере, они славно позабавились. Может быть, этим объясняется и моя жизнерадостность? - Шелк вздохнул. - Ведь у него было не так много радостей с тех пор, как моя мать заболела. С ее болезнью все его путешествия и приключения кончились.
- А какой болезнью она страдала?
- Это была чума. Временами она свирепствовала в Драснии и чудовищно уродовала внешность своих жертв. К счастью, моя мать ослепла, когда заболела.
- К счастью?
- Она не могла видеть себя в зеркале. Наш отец оставался с ней до конца своей жизни и ни разу даже намеком не дал ей понять, какое обезображенное лицо видел, когда смотрел на нее. - Шелк помрачнел, стиснув зубы. - Это самый мужественный поступок, который я знаю. Делать вид, что все нормально, ему постепенно становилось все труднее, ведь болезнь больше и больше искажала ее черты, и так продолжалось до самой его смерти. - Он быстро отвернулся. - Послушай, может, поговорим о чем-нибудь другом?
- Прости, Хелдар, - с сожалением произнес Ургит. - Я не хотел бередить твои раны.
- Скажи, а каково это - расти во дворце Рэк-Госку? - спросил Шелк.
- Сурово, - ответил Ургит. - Таур-Ургас стал проявлять признаки безумия гораздо раньше, чем это обычно бывало в роду Урга, и нам приходилось соблюдать множество всяких ритуалов.
- Я кое-какие видел.
- Нет, я не о тех, что совершались в храме, Хелдар, хотя и они были достаточно своеобразны. Я имею в виду его личные странности. Например, встать справа от него - и подумать не смей, а если на его королевское величество вдруг падала чья-то тень, то оплошность могла стоить человеку жизни. Меня и моих братьев в семилетнем возрасте отняли у наших матерей и отдали в учение - занимались мы по большей части военными упражнениями - с пыхтением, кряканьем и потом. Любые незначительные провинности строжайше наказывались - нас пороли, чаще всего перед ужином.
- Так можно было и аппетит отбить.
- И отбили. Я больше никогда теперь не ужинаю - слишком много неприятных воспоминаний. Мы с братьями очень рано начали устраивать заговоры друг против друга. У Таур-Ургаса было много жен и целый выводок детей. Поскольку корона передавалась старшему из живущих сыновей, все мы интриговали против старших братьев и старались защититься от интриг младших. Скажем, очаровательный мальчуган однажды набросился на своего брата с ножом, а было ему всего девять лет.
- Из молодых, да ранних, - пробормотал Шелк.
- Ну да. Таур-Ургас был конечно же восхищен, на какое-то время этот потрошитель даже стал его любимцем. Нам со старшими братьями пришлось из-за всего этого немало понервничать - ведь вполне можно было ожидать, что наш выживший из ума господин захочет нас всех передушить, чтобы освободить место для маленького монстра. Ну мы и предприняли кое-какие шаги.
- Ну?
- В один прекрасный день мы изловили его в верхней части дворца и выбросили в окно. - Ургит мрачно посмотрел на вздымающиеся волны Великого Западного моря. - С того дня, как нас увели от матерей, мы жили в атмосфере постоянного страха и бессмысленной жестокости. Считалось, что мы совершенные мурги - сильные, храбрые, абсолютно верные и беззаветно преданные Тораку. У каждого из нас был опекун-гролим, и мы ежедневно часами выслушивали всякую чушь про бога Ангарака. Да уж, счастливым детством такое не назовешь.
- У Таур-Ургаса никогда не было привязанностей?
- Возможно, и были, но меня он не любил - презирал за то, что я самый маленький, истинным мургам полагалось быть высокими и мускулистыми. За всю жизнь он не сказал мне ни единого доброго слова, когда же мне удалось стать прямым наследником, он уговаривал младших братьев убить меня.
- Как же ты смог выжить?
- Приходилось шевелить мозгами, а еще помогал ключ, который мне удалось стащить.
- Ключ?
- От дворцового сейфа. Не поверишь, но неограниченные денежные средства способны здорово помочь человеку, даже если он находится на территории Хтол-Мургоса.
Шелк поежился.
- Тут, на палубе, становится свежо, - сказал он. - Не уйти ли нам отсюда и не распить ли бутылочку хорошего вина?
- Я не пью, Хелдар.
- Не пьешь? - удивился Шелк.
- Я должен всегда быть начеку. А если засунешь голову в бочку с вином, то ведь не увидишь, как сзади к тебе крадутся с ножом.
- Брат, со мной ты в полной безопасности.
- Я ни в чьем обществе не могу считать себя в полной безопасности, Хелдар, особенно в компании братьев. Да нет, пойми, ты тут ни при чем - просто сказывается трудное детство.
- Ладно, - дружелюбно сказал Шелк. - Давай пойдем, и ты посмотришь, как я пью. Я очень хорошо это делаю.
- Могу себе представить. Ведь ты же, в конце концов, алориец.
- Ты тоже, дорогой братец, - улыбнулся Шелк. - Ты тоже. Так давай я приобщу тебя ко всем радостям, которые унаследовал и ты!
Гарион готов был пойти за ними, но в этот момент на палубу вышел Бельгарат, зевая и потягиваясь.
- Польгара уже встала? - спросил он Гариона.
Гарион покачал головой.
- Я разговаривал с Дарником несколько минут назад. Он сказал, что после вчерашнего она очень измучена.
Бельгарат слегка нахмурился.
- С какой стати она так уж сильно утомилась? - сказал он. - Признаюсь, зрелище было впечатляющее, но вряд ли все это настолько изнурительно.
- Я думаю, что это не усталость, дедушка. Дарник сказал, что она полночи промучилась.
Старик почесал бороду.
- Ох, я иногда забываю, что Польгара женщина. Она ничего мимо себя не пропустит. Иногда сострадание побеждает в ней все остальные чувства.
- Это не такая плохая черта, дедушка.
- Но не для женщины.
- Помнится мне, однажды в болотах кое-что случилось, - сказал ему Гарион. - И не ты ли пытался сделать все возможное, чтобы как-то помочь Вордею - из одного лишь чувства сострадания?
Бельгарат виновато отвел глаза.
- Мы, по-моему, договорились, что вспоминать об этом ты не будешь.
- Ай-ай-ай, дедушка, - Гарион слабо улыбнулся, - ведь ты лукавишь. Притворяешься, будто холоден, как лед, и тверд, как скала, а на самом деле чувствуешь то же, что и все мы.