Годрик не сомневался, что Медведь не позволит Мейрионе увидеть, как он будет разбираться с Оуэном, сделав два быстрых шага, он схватил парня за горло.
Оуэн захрипел и вцепился в руку Годрика.
– Это была всего лишь деревенская девчонка.
– Вам было приказано не причинять вреда людям – моим людям. – Гнев жаркой волной струился по его жилам.
Лицо Оуэна стало мертвенно-бледным.
– Но ведь они тебе еще не принадлежат. Годрик слегка тряханул парня.
– А я говорю, она моя крестьянка!
– Ты берешь женщину, и я беру женщину, в чем разница? – Оуэн скривился в глумливой ухмылке.
– Долг рыцаря – защищать тех, кто слабее.
Пальцы Монтгомери начали сжиматься, и Оуэн дернулся, но Годрик уже овладел собой и ослабил хватку. Швырнув молодого человека на землю, он обернулся к своим людям.
– Николас, держи его. Гарет, принеси хлыст.
Дерзость на лице Оуэна сменил страх, его глаза округлились, обнажив желтоватые белки. Когда Годрик начал разматывать кнут из бычьей кожи, его затрясло.
– Считай, что тебе повезло. Если бы ты плюнул в меня, пороть было бы уже некого.
Мейриона появилась из-за огромной фигуры Медведя как раз в тот момент, когда Годрик развернул длинный змееподобный кнут. Она в гневе рванулась вперед:
– Демьен!
Боже, что Годрик сделал с ним? Медведь схватил ее за плечо:
– Это не ваш брат, миледи. – Его большая рука пригвоздила девушку к месту. – Так что не вмешивайтесь.
Закрыв глаза, Мейриона начала шептать молитву.
Долговязого парня крепко держали два солдата. Почти такого же телосложения, как Демьен, юноша был раздет по пояс, его гладкая загорелая кожа покрылась капельками пота. Он дрожал, явно не в силах совладать со страхом, но его челюсти были упрямо сжаты.
Чтобы не закричать, Мейриона закрыла рот рукой.
– Сделай же что-нибудь, – прошептала она Медведю.
– Уже делаю, миледи. Не позволяю вам вмешиваться в это дело.
– В следующий раз ты будешь повиноваться! – Голос Годрика внушал ужас.
С трудом высвободившись, Мейриона почувствовала, что ее ноги немеют от страха. Пресвятая Богородица! Неужели тоже самое может случиться с ней или с Демьеном?
Медведь положил волосатую руку ей на плечо.
– Не смотрите, миледи. Это мужские дела.
– Но какое преступление совершил этот мальчик?
Медведь явно чувствовал себя неуютно: он переминался с ноги на ногу, и пустой рукав, болтаясь, хлопал по его тунике.
– Никакого преступления, миледи.
– Никакого?
Медведь откашлялся, его лицо покраснело.
– Он нарушил приказ.
Кнут засвистел в воздухе, и Мейриона непроизвольно сжалась.
– Всего лишь из-за неповиновения? Зверь! Густые брови Байрона сдвинулись, и он, отвернувшись, стал мрачно наблюдать за происходящим.
Мейриона вздрогнула. Ей вспомнились слова отца: «Он тащит своих врагов по улицам, сокрушая слабых и устраивая порку тем, кто отказывается повиноваться». В следующий раз на месте этого парня может оказаться она или… Демьен.
– Это чудовищно, – выдохнула она. – Надо остановить его.
Волосатая рука Медведя крепко держала ее за плечо – так якорь удерживает корабль на месте.
– У меня приказ, миледи. Вы не должны вмешиваться. Она заколебалась в нерешительности, понимая, что Монтгомери не позволит ей подойти ближе.
Годрик отвел руку для удара, на плече под загорелой кожей взбугрились напряженные мускулы. Широко расставив ноги, он будто приготовился к схватке. Его движения были хорошо выверенными и ужасающими в своей точности, лицо оставалось спокойным, словно он собирался всего лишь сесть за накрытый стол.
Оуэн отчаянно бился в руках солдат, его спина блестела от пота. На таком расстоянии он выглядел точь-в-точь как Демьен.
Раздался громкий щелчок кнута, и ужасный вопль эхом отозвался в лесу.
Мейриона вздрогнула, и снова ей на память пришли слова отца о том, что Дракон порол тех, кто отказывался повиноваться ему. Боже! Какое же чудовище этот Годрик! Вне себя от ужаса, она начала оглядываться в поисках брата. Демьен стоял спокойно, прислонившись к дереву и глядя на Годрика, словно на языческое божество. Маленький дурачок! Неужели он не видит опасности?
Отвернувшись, она зажмурила глаза.
Еще вопль. И еще один.
Чуть приоткрыв глаза, Мейриона взглянула на несчастного. Из трех красных полос, прорезавших спину парня, сочилась кровь. Кончик кнута взметнулся высоко в воздух, Годрик сделал резкое движение кистью, и кнут вновь опустился. Мальчишка дернулся, его лицо исказила гримаса боли.
И все же это была лишь подготовка, а теперь последует само наказание.
– Нет, – прошептала Мейриона.
Встретившись с ней взглядом, Годрик нахмурился, словно приказывая ей не вмешиваться. Ее ноги подкосились, и она осела на землю.
Монтгомери отвел назад руку, кнут змеей мелькнул в воздухе.
Мокрое пятно расплылось на штанах парня. Жидкость растеклась по росистой земле, и ноздри Мейрионы уловили запах мочи. – Дьявол и преисподняя!
Годрик отшвырнул хлыст, после чего солдаты опустили Оуэна на влажную, пахнущую сыростью землю.
– Обработайте ему раны и приготовьте лошадей. Когда Годрик шагнул к ней, он выглядел еще более огромным и более страшным, чем обычно: шрамы вздулись на его загорелом лице, отчего оно выглядело особенно жестким. Неудивительно, что его называют Драконом. Сжавшись, Мейриона отпрянула назад, и в этот моменту нее возникло желание зарыться в листья, исчезнуть с его глаз. Она открыла рот, но не смогла издать ни звука.
– Возьми у Байрона сыр и хлеб. Сегодня ты поедешь верхом.
Его голос был сух и сдержан. Мейриона поежилась.
– Я пойду пешком, – прошептала она.
– Нет. – Его тон не оставлял возможности для пререканий. – Чем быстрее мы прибудем в Монтгомери, тем быстрее у меня появятся гарантии.
У Мейрионы не было никаких сомнений в истинном значении его слов. Будет ли он бить ее, если она станет сопротивляться? Она хотела принять его слова с достоинством, но, похоже, достоинства у нее не осталось ни капли, зато панического страха – сколько угодно.
Закончив немудреный завтрак, всадники выстроились на поляне.
– Вперед, – скомандовал Годрик, и они углубились в лес.
Глава 13
Мрачное, тревожное перемирие воцарилось между Мейрионой и ее похитителем. Солнечные лучи, зловеще вспыхивая в кронах огромных дубов, тут же исчезали в низких серых тучах, которые следовали за их отрядом, изредка проливаясь каплями тоскливого, моросящего дождя. Мейриона сидела на колене Годрика, и его широкая спина укрывала ее, а вот Демьен выглядел промокшим и жалким, как бездомная кошка.
Через разрывы в изгороди она увидела главную башню замка, стоящего на вершине холма на расстоянии двух лье: мрачное строение поднималось из родившей его скалистой земли, господствуя над округой и напоминая дьявольское узилище.
– Монтгомери.
Чувство благоговейного трепета охватило ее. Она не ожидала, что жилище Годрика будет выглядеть столь великолепно. Замок Монтгомери был в два раза больше Уайтстоуна. Как только они окажутся внутри, она и Демьен будут полностью в его власти.
Мейриона почувствовала себя абсолютно беспомощной, и сердце ее сжалось от страха и жалости к себе.
– Король хорошо вознаградил тебя. – Она показала на вырисовывающийся вдали замок.
Годрик наклонился.
– Моя награда – это ты, а не Монтгомери, – прошептал он ей на ухо.
Она жестом показала на расположившиеся неподалеку от замка поля, на которых паслись стада овец.
– Разве это не твоя земля?
– Нет, это земли моей семьи.
– Я думала, что ты внебрачный сын и у тебя нет семьи. Годрик как-то утробно рыкнул и пришпорил лошадь.
– Ты не ошиблась.
Мейриона повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Я не хотела оскорбить тебя. Твои родители не были повенчаны, но ты говоришь о семье…