– Годрика никто никогда не любил, – продолжил Джеймс. – Его мать умерла, отец не слишком-то был способен любить, а моя мать его ненавидит до сих пор.
Мейриона поежилась.
– Вы говорите так, словно вас это волнует. Джеймс пожал плечами.
– Он требователен, властолюбив и упрям. Такого трудно любить.
В камине упало прогоревшее полено, поднялся сноп искр. Мейриона вздрогнула, затем рассмеялась.
– Это правда, но иногда он бывает добрым. Джеймс кивнул.
– Он нуждается в любви.
– В самом деле?
– Да, и я это знаю.
Мейриона удивленно посмотрела на него. – Что вам известно о любви?
Несмотря на жарко пылающий камин, она могла поклясться, что в эту секунду в комнате стало прохладнее. Джеймс встал и, пройдя несколько шагов, достал из буфета еще одну бутыль с вином.
– Я тоже любил… однажды, – с горечью произнес он. В душе Мейрионы пробудилось любопытство.
– И что же с вами произошло?
Он с удивлением посмотрел на нее:
– Вам правда интересно? Она кивнула.
– Это была обычная крестьянская девушка. Я устроил необыкновенную совместную поездку во Францию, но это путешествие стоило ей жизни. – В его голосе звучала мука.
– А дальше? – Она удобнее устроилась в кресле.
– Она упрашивала меня не брать ее с собой, но я не послушался и все-таки заставил ее поехать. – Джеймс стал наливать вино, и оно выплеснулось на каминную полку.
Повернувшись к огню, он подбросил еще одно полено, хотя в комнате и так уже было невыносимо жарко.
– Она умерла.
– Умерла?
– Да, именно так. Я убил ее, вынудив поехать.
Мейриона поднялась и, подойдя к камину, встала рядом с ним. Не зная, что сказать, она неловко погладила его по плечу.
Повернувшись, Джеймс взял Мейриону за руку.
– Я никогда никому об этом не рассказывал.
– Не рассказывал? – переспросила Мейриона, удивляясь тому, что такую серьезную тайну он доверил ей. – А леди Монтгомери?
– Вот кому я бы рассказал это в последнюю очередь. Мать ставит знатное происхождение гораздо выше такой глупости, как любовь. – Он потер подбородок большим пальцем, и этот жест напомнил ей о Годрике. – Годрик любит тебя. Не тратьте попусту время, которое у вас есть.
Мейриона просто не знала, что сказать в ответ.
– Могу я закончить свою историю?
– Конечно.
Джеймс подвел ее к креслу, налил в кубок вина и подал ей. Воцарилось молчание, Мейриона ждала продолжения рассказа.
– Она ненавидела холод, – наконец начал он, усаживаясь в кресло и поворачивая кубок в длинных пальцах.
Час спустя Мейриона все еще сидела на краешке кресла, зачарованная рассказом Джеймса о его любви к крестьянской девушке. История трагически закончилась во Франции, куда Джеймс привез девушку, чтобы жениться на ней.
В глазах Джеймса блестели слезы, и он вытер их рукавом рубахи.
Встав, Мейриона подошла к нему и обняла за плечи.
– Ты оплакивал ее?
– Моя душа болит до сих пор.
– Но я имею в виду именно «оплакивать» – позволить себе плакать.
– Мужчины не плачут.
– О, Джеймс. – Мейриона прижала его голову к своей груди, словно он был ребенком, которого нужно утешить.
– Я любил ее, и я же ее убил. – Его плечи затряслись, и она материнским жестом погладила его по голове.
– Ну, ну… Не надо!
Внезапно в дверном проеме появилась большая фигура Годрика.
– Черт побери, это еще что? Мейриона вздрогнула и выпрямилась:
– Милорд.
Сделав два больших шага, он оттолкнул ее от брата и ударил Джеймса кулаком по лицу.
– Годрик. – Мейриона схватила его за руку. – Это вовсе не то, что ты думаешь.
Джеймс схватился за нос; кровь, стекая с пальцев, капала на его рубашку.
– Благодарю, братец, – насмешливо сказал он. Годрик снова замахнулся.
– Прекрати! – Бросившись между мужчинами, Мейриона пыталась оттолкнуть Годрика. – Не будь идиотом!
Он сгреб ее одной рукой, перебросил через плечо и обернулся к брату:
– Скоро я с тобой разберусь.
– Отпусти меня, животное! – закричала Мейриона, но Годрик, не слушая ее, большими шагами вышел из комнаты.
– Какого черта ты вытворяешь? – заорал он, усаживая ее на кровать в спальне. – Разве двоих мужчин тебе недостаточно?
Мейриона вскочила с жалобно скрипнувшего матраца и ткнула Годрика пальцем в грудь.
– Ну что за болван! Зачем он мне нужен, когда у меня есть ты?
– Именно это я и спрашиваю.
– Твой брат рассказывал мне о своей любви к крестьянской девушке.
– И поэтому ты решила прижать его к своей груди? Глаза Мейрионы полыхнули огнем.
– Как ты смеешь!
Ярость пульсировала по его венам.
– Все же ответь.
– Я утешала его.
– К черту такие утешения! – пророкотал Годрик, не желая чувствовать ревность и боль, которые разбудили его гнев.
Мейриона подошла к ширме и выдернула нож; брошенный сильной рукой Годрика, он уже несколько дней торчал в деревянной раме.
– Неужели я могу пожелать другого мужчину после всего, что было между нами?
Она приблизила нож к своему сердцу. Ярость Годрика сразу поостыла.
– Ты хоть знаешь, почему твой брат каждый день напивается в стельку?
Годрик пожал плечами:
– Потому что он безответственный тип.
– Нет, нет и нет. – Мейриона сердито посмотрела на него. – Почему бы не найти время и не выслушать его, вместо того чтобы предполагать самое плохое?
– И что это даст?
– Он мечтал путешествовать, но когда его любимая женщина умерла во время одного из таких приключений, Джеймс оставил эту затею и, вернувшись домой, стал топить свою печаль в эле.
Годрик скрестил руки на груди.
– Так он рассказывал тебе даже об этом?
– Он рассказал мне об одной женщине.
– И все остальное?
– Нетрудно догадаться, что было дальше. – Мейриона положила нож на прикроватный столик и через плечо посмотрела на Годрика. – Скажи, до того, как тебя… Он был таким же, как сейчас?
– До того как меня продали в рабство?
– Да, до этого.
Смутное воспоминание пронеслось в голове Годрика.
– Нет.
Мейриона подняла брови.
– Вот видишь.
Глубоко вздохнув, он подошел к Мейрионе: – Из-за этого была вся сцена?
– Да. – Мейриона крепко обняла его. Чувствуя себя неловко, Годрик тоже обнял ее. В комнате Джеймса взгляд Мейрионы был полон жалости, а не страсти. Конечно, он был не прав. Теперь ему придется подумать о том, как исправить свою ошибку.
Решив, что сейчас самым удачным будет научить Мейриону ездить верхом, Годрик взял ее за руку, и они направились к конюшне.
Глава 27
Когда Мейриона несколько дней спустя вновь направлялась к портнихам, она столкнулась с леди Монтгомери, которая шла по коридору с подносом в руках.
– Помогите! Помогите! – услышали они тоненький голосок, доносившийся откуда-то сверху.
Обе дамы обернулись. Мясная подливка с подноса леди Монтгомери расплескалась на циновку.
– Помогите! Сюда!
Взглянув наверх, они увидели, что на самом верху крутой лестницы стоит заплаканная дочка Годрика, перепуганно цепляясь за сломанные перила.
Несомненно, никакой непосредственной опасности для двухлетнего ребенка не было, но каждый раз, когда девчушка смотрела вниз, глаза ее округлялись от ужаса.
– Как ты туда забралась? – удивилась Мейриона.
– Просто пришла, – прохныкала Амелина жалобно.
– Ну тогда ты прекрасно можешь спуститься вниз. – Леди Монтгомери поспешно удалилась со своим подносом.
Вздохнув, Мейриона шагнула к лестнице.
– Ты не можешь сама спуститься вниз?
– Нет! Нет! – Амелина заплакала. На ее лице вновь появилось выражение ужаса.
– Хорошо. Держись. Я иду. – Мейриона начала подниматься по ступенькам.
Затаив дыхание, Амелина следила за ней.
– Я сейчас упаду! – вдруг пронзительно закричала она.
– Нет, милая, не упадешь, – успокоила ее Мейриона. – Держись крепко за перила.