— Я бы с удовольствием посмотрела, как ты оборачиваешься. — Её глаза загораются.
Я слегка улыбаюсь.
— Всё может быть. — Нет, чёрт возьми! После оборота, когда снова принимаю человеческую форму, я некоторое время склонен действовать на чистых животных инстинктах. Более импульсивно. Позволяю эмоциям управлять мной. Также побуждать.
Я бы поставил Аву на колени. Я бы овладел ею. Я знаю, что сделал бы это. Мой член теперь пульсирует и полностью возбуждён. Так держать!
Чёрт!
Я хватаю полотенце и держу его перед собой. Мне нравится ходить в спортивных штанах по дому. Это удобно. Это привычка, с которой нужно покончить. Прямо сейчас они превратились в палатку.
— О, спасибо. — Ава видит полотенце и хочет взять его.
— Сначала почисти зубы, — рычу я. Я говорю сердито и вижу, как она вздрагивает. Я прочищаю горло. — Я подержу его для тебя, пока ты не будешь готова, — говорю я на этот раз более спокойно.
Ава через многое прошла. Я поклялся защищать её. Чтобы присматривать за ней. Не для того, чтобы воспользоваться ею. Трахать её было бы именно этим. Я отказываюсь так поступать с ней.
Чистые помыслы.
Найт был прав. Он был придурком, когда давал мне этот совет, но, в конечном счёте, он прав. Секс был бы глупостью. Это было бы неправильно. Этого не произойдёт. Мой член слушается. Слава богу, чёрт возьми, потому что Ава закончила чистить зубы и берёт у меня полотенце. Мы возвращаемся в спальню.
Это сразу становится неловко. Ава снимает полотенце с волос. Они всё ещё влажные. Тёмные пряди каскадом спускаются по её спине. Она улыбается. Я хочу улыбнуться в ответ, но боюсь, что вместо этого могу поморщиться. Придерживаться чистых помыслов нелегко.
Затем она направляется к своей сумке и достаёт джинсы, футболку и ещё один комплект нижнего белья. Белый. Чёрт! Я стараюсь не смотреть слишком пристально. Я не хочу знать, кружевные они или хлопковые. Откровенно говоря, она могла надеть что угодно и выглядеть потрясающе.
— Ты собираешься смотреть, как я сейчас буду одеваться? — по её улыбке я вижу, что она дразнится. Она смеётся. — Твоё лицо! Ты выглядишь так, будто думаешь, что это худшая идея, о которой ты когда-либо слышал.
Я здесь пытаюсь мыслить целомудренно. Но это не работает. Это заставляет меня морщиться и сжать челюсти. Мне нужно приложить много усилий, иначе мой член буквально выпрыгнет из моих штанов и напугает её до чёртиков.
— Нет, я так не думаю. — Мой голос низкий и хриплый.
Она прищуривается и наклоняет голову.
— А мне кажется, что думаешь, — говорит она певучим голосом. Она всё ещё шутит, но я чувствую скрытое… нечто. Не уверен, что именно. Я трахал многих женщин. Я признаю это. Я никогда не проводил с ними достаточно времени, кроме секса, а это значит, что я их не понимаю. Не полностью. Это плохо. И я также признаю это. Я не знаю, что здесь сейчас происходит. Я не знаю, к чему Ава клонит.
Уверен, она беспокоится, что я буду наблюдать. Может быть, в этом всё и дело. Мне нужно успокоить её.
— Я выдвину ящики комода. Ты можешь встать за ними. И всё будет хорошо.
— Окей. — Она всё ещё улыбается, это нервирует. Она не выглядит счастливой. Почему нет? Я передвигаю мебель, и она кладёт одежду поверх комода. Затем она заходит за него, чтобы спрятаться.
Я видел. Хлопок. Её нижнее белье из хлопка. Не кружево. В этом есть что-то, что мне нравится. Очень нравится! Я пытаюсь заставить свой член вести себя прилично. Я умоляю свои яйца перестать болеть.
Чистые помыслы.
— Поверь мне. Ты не так уж много упускаешь, — говорит она, облизывая губы. — Я не совсем понимаю, почему Слай так одержим всем этим. — Она качает головой. — Не понимаю, — бормочет она себе под нос.
О чём, чёрт возьми, она говорит? И тут меня осеняет. Срань господня! Аве не хватает уверенности в себе. По крайней мере, сейчас она так думает. У неё комплексы по поводу своего тела. Кажется странным, что у кого-то такой великолепной, такой умной, такой удивительной может быть такая проблема. С другой стороны, у большинства из нас есть некоторые комплексы. Это нормально.
Я смотрю, как она снимает полотенце. Я ничего не вижу, кроме её плеч. Затем она исчезает, наклоняясь, чтобы снять трусики. Она совсем не смотрит в мою сторону.
— Я сын Гефеста, — говорю я.
— Бога огня. — Ава показывается снова.
— Бога огня и кузнечного ремесла, — уточняю я. — Самого уродливого из богов. Такого уродливого, говорят, что его собственные родители сбросили его с Олимпа, когда он был ребёнком.