- Может, ты и прав ... - Машка поежилась. - Ужас! И поду мать, что многие девчонки мне завидуют, что я, мол, дочка директора крупного комбината и живу очень хорошо ... Знали бы они! Мне часто хочется, чтобы отец был простым сталеваром или инженером. Мы жили бы намного хуже, но зато не было бы всех этих проблем.
- Родителей не выбирают, - сказал я.
Хотя я говорил серьезно, ее это почему-то очень рассмешило.
- Ну ты даешь! Совсем как воспитатель ... или даже директор школы!
- Ты рассказала о том, что касается военных лет, - перебил я ее, чтобы она дальше не стала надо мной подтрунивать. - Но ведь и до того возникал какой-то Александр Ковач, намного раньше.
- Да, сохранилась отметка, что на заводе был такой сталевар в конце двадцатых - начале тридцатых годов. Но, кроме этой отметки, ничего найти не удалось. Отец ищет.
- Если он что-нибудь найдет и ты узнаешь об этом, расскажешь мне?
- Конечно!
Машка узнала кое-что новенькое дня через три.
Было воскресенье, и она сама ко мне забежала, часов в одиннадцать утра. Через плечо у нее были перекинуты коньки. Когда Лохмач залаял, приветствуя ее, а мама меня позвала, я, выскочив на крыльцо, глазам своим не поверил.
- Ты? ..
- Я! - Она улыбалась. - На каток пойдешь?
- Да, конечно, одну секунду!
Я быстро схватил коньки, оделся для катка и выскочил на улицу.
- Я не просто так тебя позвала, - сказала Машка. - У меня есть новости! Но не могу же я просто так прибежать к тебе и рассказать их, безо всякого предлога? Надо соблюдать тайну, верно?
- Конечно! - согласился я. - А что за новости?
- Отец вчера пришел очень довольный. Он говорил с начальником местного управления ФСБ и кое-что узнал. Очень интересная история с предыдущим Александром Ковачем! В годы войны он считался одним из лучших сталеваров, и действительно, - в том, что удалось вовремя выплавить особо прочную бронебойную сталь для танков, в основном его заслуга! А сразу после войны того Ковача почему-то решили арестовать как американского шпиона. И кончилось все это непонятно чем. Считается - он погиб, когда его арестовывали. Начальник управления сказал отцу, что архивное дело показать ему не имеет права, но отец вполне может обратиться с запросом о полной реабилитации - о полном посмертном оправдании, то есть несправедливо обвиненного Александра Ковача. Тогда разрешат и дело поднять. А нашему теперешнему Александру Ковачу это может пригодиться - вдруг он такой странный потому, что до сих пор обижен за своего отца или, там, деда - кем ему этот прошлый Александр Ковач приходится. Он наверняка будет очень рад, если справедливость наконец восстановят! - Машка тараторила быстро-быстро, я порой не успевал понимать некоторые слова, но основное улавливал и поэтому не просил говорить помедленней. Я и сам был захвачен. - А насчет того, совсем давнего Ковача, отец думает, что могло быть приблизительно то же самое! Он говорит, тот Ковач работал во времена первой пяти летки, а тогда на заводы хлынуло много беженцев из деревень, и среди них были раскулаченные, которые это скрывали. А еще повсюду искали вредителей. Во вредители могли записать из-за сущих пустяков, и может, тот давний Ковач из-за чего-то подобного и пострадал. Тогда понятно, почему все сведения о нем уничтожены, кроме случайного упоминания в одном из списков сталеваров, представленных к наградам. Если все так, отец это раскопает и тоже добьется реабилитации того Ковача!
- Здорово, - сказал я.
- Правда, есть одна странность, - сказала Машка.
- Какая?
- Отец сразу сказал нашему Ковачу, что будет добиваться реабилитации его предка, а Ковач совсем не обрадовался и даже заявил, что ему это не нужно и что лучше этим вообще не заниматься. Отец, по-моему, немного расстроился ...
- Да, занятно, - кивнул я. - Интересно, почему Ковач не хочет, чтобы копались в истории его семьи? Впрочем ...
- Что? Ты тоже что-то знаешь?
- Я случайно узнал, что во время ареста Ковача, в сорок шестом году, в мартеновском цехе произошло что-то чрезвычайное. Может, история была настолько крутая, что Ковач не хочет, чтобы и сейчас ее раскопали?
- Откуда ты это знаешь?
- От Якова Никодимовича. Я ему тоже задавал кое-какие вопросы по истории завода ...
- Никодимыч в своем репертуаре? - рассмеялась Машка. - Ну да, он чудак, конечно, но знает очень много. Что он еще тебе рассказывал?
- Обещал поискать. Может, уже и нашел. Прошло больше двух недель.
Машка размышляла, хмуря брови.
- Мне не верится, будто Ковач боится, что все узнают про его отца или деда, которые могли быть виноваты в большой аварии - тогда ведь и люди погибли. Что-то другое его смущает ... Но что?