- Не забывай, что и у тебя есть слабое место, - сказал дядя Коля.
- Я не забываю, - ответил Ковач. - Но на то есть Артур. От тех сил он меня всегда со спины прикроет. - Впервые в его ровном голосе почувствовалась какая-то интонация - когда он особо выделил слово «тех». - Артур и во многом другом помощник. Видел бы ты, как он лобовое стекло джипа закрыл, чтобы они затормозили и я успел вовремя ...
Я догадался, что Артур - это черный ворон, о котором рас сказывала Машка.
- А бросить вас, отдать на заклание всяким спекулянтам, я не могу, - продолжал Ковач. - Если бы бросил, то на что бы я вообще был нужен? Ничего, недолго осталось ...
Дядя Коля вздохнул.
- Ладно, я знаю, вмешиваться мне не след. Так, к слову пришлось ... я вот с чем шел-то. Ты ступай домой, как все с обеда вернутся. Надо обозначить, что ты тоже устаешь и иногда должен отсыпаться.
- Так ли уж надо? - спросил Ковач.
- Надо, - твердо сказал Мезецкий. - Поверь мне. Иначе волну ненужных слухов мы не загасим.
- Хорошо, - согласился Ковач. - Сколько мне дома пробыть?
- Да хоть несколько часов. А еще лучше - до завтрашнего утра.
- Уйду через час. Завтра к семи утра вернусь, - решил Ковач. Он окинул взглядом цех. - До завтрашнего утра никаких проблем не будет.
- Вот и славненько! - И дядя Коля Мезецкий ушел.
Я подождал, пока он скроется, а Ковач отвернется, и бочком, бочком, на цыпочках выскользнул из цеха.
Только на улице я смог перевести дух. И задумался, что же мне делать.
После подслушанного разговора стало ясно, что с моей стороны будет глупо и смешно предупреждать Ковача об опасности, с которой он может не справиться, и просить его быть поосторожней. Он знает, что делает, и если уж Мезецкий с ним соглашается ... в то же время мое желание предупредить Ковача об опасности - удобный повод его навестить и, завязав с ним разговор, попробовать выудить хоть частичку его тайны. Он сказал, что уйдет к себе, в «инженерный дом», через час. Вот и отлично! Часа через два-три я и отправлюсь к нему в гости, а пока пойду пообедаю.
В итоге я пошел к Ковачу не через три часа, а намного поз же, я пообедал, сделал все уроки, и с Лохмачом погулял, да и по дому работа нашлась. Было около девяти вечера, когда я оделся и тихо выскользнул за дверь.
Я шел по нашим тихим улицам и обдумывал, с чего мне лучше начать разговор с таинственным сталеваром. И опять был чудесный морозный вечер - зима в этом году баловала нас ровной и приятной погодой, без оттепельной слякоти и жутких буранов и вьюг, когда на улицу носа не высунешь. Морозы стояли крепкие, здоровые, «румяные морозы», как называла их бабушка. Солнце светило в чистом небе каждый день, снег на солнце искрился, а ночью посверкивал от звезд и фонарей, и оставался таким же чистым, как небо, всю зиму.
Так и не придумав, как начать разговор, я решил: как получится, а там посмотрим.
Я подошел к «инженерному дому». На первом этаже, в квартире Ковача, горел свет. Поднявшись по трем ступенькам крыльца, отремонтированным как раз нашими досками, я вошел в подъезд, где теперь горела лампочка, и уже собрался было постучать в дверь квартиры, как она открылась от одного моего прикосновения. Оказывается, дверь была не заперта. Мне даже показалось, что я ее и не касался, она сама распахнулась передо мной, приглашая войти.
И я вошел, притворив дверь, невольно ступая тихо-тихо, на цыпочках. Подойдя к чуть приоткрытой двери комнаты, я заглянул в щелку.
Ковач сидел за столом совершенно неподвижно, вытянув на столе руки. Его можно было принять за выключенного робота, какими их изображают в фантастических боевиках.
Я застыл на месте. Мне стало боязно открыть дверь и войти. Ковач шевельнулся. Я уже хотел толкнуть дверь и сказать ему, что я здесь, но он сделал такое, что я опять застыл на месте.
Не поворачивая головы, он протянул правую руку и взял с подоконника старые дверные петли, лежавшие там с того дня, когда квартиру отремонтировали, заменив их на новые. Взвесив эти три петли в ладонях, Ковач начал лепить из них совсем как мы лепим снежок.
Через несколько мгновений на столе оказался стальной шар, весь сверкающий, как будто отполированный его ладонями. У шара были три ножки, по нему струились какие-то узоры, и я не сразу разглядел, что они складываются в очертания континентов, и что сам шар - это маленький красивый глобус.
Хотите верьте, хотите нет, но мне стало неловко. Получалось, что я все время подглядываю и подслушиваю за Ковачем, и хотя моей вины в этом, если честно, не было, просто так складывались обстоятельства, но я все равно почувствовал себя подлым шпионом. И мне очень не хотелось, чтобы и сейчас вышло так, будто я что-то тайком подглядел.