Тип в кожаной куртке швырнул меня за дверь, захлопнул ее и запер на ключ.
Оказавшись один, я сразу подошел к окну. В окно почти ничего не было видно, да и тьма сгустилась. Мои похитители это учитывали, конечно. Они отлично понимали, что я не смогу потом опознать место, в котором находился, даже если буду до одури пялиться в это окошко.
Я попробовал открыть его. Оно было не просто заперто, а еще и заколочено гвоздями. Конечно, я мог бы попытаться высадить окно вместе с рамой… а что потом? Допустим, я сумею в него протиснуться. И окажусь Я на высоте больше десяти метров, почти без опоры. Если я сорвусь, то разобьюсь. А если и не разобьюсь, то, конечно, перемахнуть через ограду и оказаться за пределами участка у меня не получится. Здесь наверняка все напичкано охраной, и далеко я не уйду. Разумеется, они должны были предусмотреть, что у меня может воз никнуть желание драпануть через это окошко. Скорее всего, за мной и сейчас наблюдают, и никто мне высадить раму не даст. Или внизу, под окном, дежурит охранник.
Нет, надо придумать что-то другое… Но что?
А тем временем воображение начало свою поганую работу. Не буду говорить обо всем, что мне представилось. И раскаленные утюги на живот мерещились, и отрезанные пальцы, и всякое такое, о чем лучше не вспоминать.
Да, Варравин умел обламывать людей.
Ну и влип! Я прижался лбом к стеклу. Оно было холодное, и это привело меня в чувство. Я попытался вглядеться вдаль, но кроме заснеженного кусочка участка, на который из окон падал свет, ничего не увидел.
Интересно, сколько я продержусь?
И вдруг прямо передо мной опустилась огромная черная тень. Я сперва отпрянул, а потом разглядел, что это — ворон!
Неужели тот самый?
— Артур! — тихо позвал я.
Ворон склонил голову набок, будто изучая меня и оценивая, в каком я нахожусь положении.
— Артур! — повторил я. — Артур, ты меня слышишь? Скажи Ковачу, пусть он меня спасет!
Артур — если это был он — взмахнул крыльями и полетел прочь, не издав ни звука.
Мне безумно хотелось верить, что он приведет Ковача, что помощь близко — и я поверил.
Распахнулась дверь, и тип в кожаной куртке (правда, теперь он куртку снял и был в свитере с широким отворотом) хмуро кивнул мне:
— Пошли.
Ноги у меня сразу стали ватными. С трудом переставляя их, я покорно поплелся за этим типом — начальником охраны, как сказал Варравин.
Мы спустились вниз, в ту же комнату с камином, где я уже был. Варравин сидел в кресле. Начальник охраны поставил меня перед ним. Все это напомнило мне картинку «Допрос партизана» из школьного учебника и, несмотря на весь свой страх, мне стало немного смешно.
— Ну? — сказал Варравин. — Расскажешь нам, кто такой Ковач?
— Стальной человек, — сказал я.
Варравин приподнялся, напрягшись.
— И как с ним можно справиться, с этим стальным человеком?
— Никак, — сказал я.
И тут Варравин мне врезал. Не скажу, что удар у него был таким уж крепким, но своими драгоценными перстнями он в кровь разбил мне губу и нос. Меня покачнуло.
— Ах ты, сучий потрох! — С него слетел весь лоск и все показное дружелюбие, и он осыпал меня ругательствами, которых я, естественно, повторять не стану.
— Спрашиваю еще раз, — сказал он. — Кто такой Ковач?
— Ну… — я постарался говорить спокойней. — Может, правильней называть его не стальным человеком, а духом стали или повелителем стали…
Варравин прищурился.
— Ты действительно в это веришь?
— Да, — сказал я.
Варравин кивнул начальнику охраны:
— Врежь ему.
Удар начальника охраны оказался что надо. Я покатился по полу, до самой стены, и сесть смог, только когда оперся о нее спиной. При этом… Да, наверное, и об этом молчать не стоит: при этом у меня сработал мочевой пузырь, и штаны стали намокать.
Глаза мне застилали слезы, дышать разбитым носом я почти не мог и ловил воздух ртом. Очевидно, я выглядел таким жалким, что дальше некуда.
И в довершение всего, у меня над самым левым ухом — или в голове? — зазвучал тот же мерзкий голос, который я уже слышал за сараем, перед самым пожаром:
— Скажи ему. Скажи ему. Тебе же будет лучше. Я плотно стиснул зубы. А голос не унимался.
— Скажи ему. Скажи ему. Освободи меня, и я тебя награжу. Я покажу тебе, где зарыт мой клад. Там два пуда золота, и все в чеканной монете и в украшениях.
— Уйди, проклятый Варравка… — пробормотал я. У Варрравина оказался очень острый слух.