– Семьсот сорока витков будет достаточно, – сообщал он.
– Смотри, – кивал Николай Андреевич, – А я полагал, все семьсот пятьдесят.
Случалось, прежде чем считать, Д.Д. спрашивал:
– А что ты думаешь, Николай Андреевич?
– Да вроде дать наклон градусов восемнадцать.
Данил Данилович долго считал, аккуратно прятал логарифмическую линейку в футляр и махал рукой.
– Семнадцать и девять десятых.
Попросить Смолина отдать чертежи скафандра другому мастеру? Он бы, пожалуй, не согласился: аппарат должен был работать под водой, а вода не шутит. К тому же нам ужасно хотелось, чтобы модель скафандра сделал сам Татаринов. Однажды мне даже приснилось, как он берёт в руки наш чертёж с зелёным светофором – красной буквой «Д»…
СТРАННЫЙ ТИП
Наяву всё обстояло гораздо хуже. Каждый новый вариант конструкции попадал под прицельный огонь вопросов. Д.Д. внимательно разглядывал чертёж, потом откладывал в сторону. Это значило, что чертёж изучен, и сейчас начнётся:
– Где Он будет носить аппарат?
– Как Он – без посторонней помощи – его наденет?
– Каким образом Он узнает, что перекись кончается и пора выходить на поверхность?
«Он» – неизвестный человек, которому предстояло работать в нашем скафандре. Д.Д. вставал и, неуклюже переваливаясь, изображал этого человека.
– Где эта лямка? – спрашивал он. – Не знаю. Не вижу. Не могу дотянуться. Нет, без помощи. Я один. А теперь я хочу снять. Сначала левую руку? Но я перепутал и начал с правой. Что тогда?
Если верить Д.Д., пользоваться скафандром должен был какой-то странный тип. Этот тип любил бегать, прыгать, падать, мог часами стоять на голове, и в этом противоестественном положении его нужно было снабжать кислородом. Он вёл себя как самоубийца. Был на редкость туп и несообразителен во всём, что касалось его пользы. Зато отличался дьявольской изобретательностью, когда нужно было причинить себе вред.
Он не желал смотреть на показания приборов. Нахально нажимал кнопки, которые нельзя было трогать, и отказывался касаться тех, что следовало. Он цеплялся шлангами за крючки, натыкался на острые предметы. Короче, делал всё, чтобы погибнуть. А мы – так требовал Д.Д. – должны были не дать ему погибнуть, должны были, несмотря ни на что, его спасти!
Шла борьба – упорная и долгая. Почти сразу же выявились два основных препятствия. Преодолеть их было трудно – и совершенно необходимо.
Во время работы человеку нужно разное количество кислорода: от пол-литра до трёх и даже трёх с половиной литров в минуту. Помогать себе (поворачивать краны, нажимать кнопки и тому подобное) он не намерен. Извольте дать конструкцию, которая это будет делать за него сама.
Есть разные пути. Можно, например, подавать в нижний бачок столько перекиси, чтобы из неё каждую минуту выделялось 3 – 3, 5 литра кислорода.
Этого хватит в любом случае. Однако в момент, когда человек стоит без дела или выполняет лёгкую работу, так много ему вовсе не нужно. Лишний кислород будет расходоваться бесполезно. Придётся брать с собой лишний запас перекиси.
Можно подобрать диаметр трубки так, чтобы ежеминутно получалось какое-то промежуточное количество кислорода – скажем, полтора литра. В среднем это правильно. Но человек не умеет дышать «в среднем». Иногда ему нужно только пол-литра, и лишний литр будет уходить зря. В другие же минуты он начнёт испытывать нехватку кислорода, и его вряд ли утешит мысль, что ещё недавно кислород был в избытке…
Долго не удавалось преодолеть это препятствие. Но наконец, «после больше чем одной неудачи» (как пишут в старых книгах), мы нашли решение. Трубку, через которую перекись поступает в нижний бачок, снабдили особым приспособлением – чем-то вроде золотниковой коробки паровой машины.
Приспособление довольно простое: цилиндр и поршень. При разложении перекиси выделяется кислород. Кислород, как и подобает газу, равномерно давит во все стороны. В частности, он нажимает на поршень и заставляет его подняться в цилиндре. При этом поршень перекрывает отверстие, через которое перекись из верхнего бачка попадает в нижний. Поступление перекиси прекращается. Давление в нижнем бачке постепенно падает – человек расходует кислород для дыхания. Когда давление упадёт ниже определённой величины, поршень опустится, откроет отверстие, и в бачок поступит новая порция перекиси.
Данил Данилович рассматривал чертёж дольше обычного. Мы ждали. Честно говоря, я считал, что у нас есть некоторые основания гордиться. Д.Д. отложил чертёж, взял его снова… Сказал, нисколько не меняя своего обычного, суховато-вежливого тона:
– Ничего. Работать будет. Но можно проще.